Тирания веры. Ричард Суон

безрассудно стараясь не отставать.

      – Помню, сэр Конрад об этом как-то рассказывал, но все равно не понимаю. Как магия может держаться в зданиях?

      – На фундаментах начертаны руны, – ответил Брессинджер. – Здания эти слишком уж громадные. Они бы рухнули под собственной тяжестью. А руны им не дают. Как именно, я не знаю. Да и какая разница? Ею все равно никто больше не пользуется – магией то есть. Старой. Хорошей, – прибавил он, заговорщически подмигнув.

      – Она мне не нравится, – сказала я, подумав о Клавере. Мне казалось, что мир стал бы только лучше, будь магия полностью искоренена. Ведь она могла попасть не в те руки, а эта опасность перевешивала всю ее пользу.

      – Да, мне тоже, – согласился сэр Радомир. – Неестественная она. Лучше бы никто не владел этим древним языческим вздором.

      – Даже Правосудия? – спросил Брессинджер.

      – Даже они, – твердо ответил сэр Радомир.

      – Поговаривают, будто магия рун впиталась в саму почву. Поэтому Сова и кажется такой. Ты ходишь по ней, и тебе чудится, словно весь город наваливается на тебя. Ощущаешь себя из-за этого мелким и ничтожным, – сказал Брессинджер. – Видимо, старым императорам это нравилось.

      На стол с грохотом опустились еще три кружки эля. Мои спутники сразу же к ним приложились.

      – Кстати, Хелена, – сказал Брессинджер, резким движением вытирая бороду. – Ты так и не ответила на мой вопрос.

      – На какой? – спросила я.

      – Собираешься ли ты вступать в Орден. Пить вместо этой мочи изысканные вина. Играть словами на высоком саксанском. Становиться важным человеком… – Он не дал себе рыгнуть. – …то есть важной дамой.

      – Да уж, их тут тоже хватает, – пробормотал сэр Радомир.

      – Мы же в Сове, – беззлобно ответил Брессинджер. – Сова с радостью пользуется как мужчинами, так и женщинами. Она всех использует. Ей все равно, как ты выглядишь или что ты думаешь.

      – Ты это к чему?

      – К тому, что Сова найдет место и для тебя, несмотря на твои… ограниченные умственные способности.

      Сэр Радомир какое-то время молчал, а затем швырнул пустую кружку влево от Брессинджера.

      – Лови, – хмуро сказал он, глядя на то, как кружка ударяется о скамью и со звоном падает на пол.

      Брессинджер посмотрел на обрубок своей левой руки, затем на кружку, затем на сэра Радомира.

      – Что вы себе… – гневно начала я, но, к моему удивлению, мужчины разразились смехом. Я в ужасе переводила взгляд с одного на другого, а они хохотали, пока на глазах не выступили слезы. Брессинджер перегнулся через стол и хлопнул шерифа по плечу, а сэр Радомир сжал в ответ его руку.

      – Немино вымя, – буркнула я в свою кружку. Я терпеть не могла черный солдатский юмор, но, к сожалению, мне предстояло снести еще не одну такую шутку.

      – Ну же, Хелена. Ты и так долго тянула. Пойдешь по стопам сэра Конрада? Будешь учиться, чтобы стать Правосудием? – не унимался Брессинджер. Видимо, он осмелел от выпивки: несмотря на то, что мы с ним могли о многом говорить откровенно,