Ноттингем. Лина Винчестер

что тем, кто с ним близко не знаком, может показаться, что он суровый, немногословный и замкнутый. Когда мы вместе, то Сойер много смеется и шутит, а моментами может вести себя как ребенок, потащив меня на улицу, чтобы пройтись под летним дождем.

      Наши настоящие версии словно секрет, который знаем только мы, и мне больше ни с кем не хочется делиться этим.

      Глава 8

      Родители ворчат на меня с присущей им родительской заботой. Мама заставляет поесть, хотя аппетита совсем нет. Она приносит мне куриный суп прямо в постель, и это значит, что уровень ее переживания дошел до отметки «критический».

      Мама поддерживает меня во всем, разрешает ходить на свидания, знает, что я уже начала вести половую жизнь, поэтому время от времени напоминает о защите, но если я ем в постели – она превращается в злую мачеху и кричит до тех пор, пока тарелка с едой не окажется на обеденном столе. Страшно сосчитать, сколько раз мне прилетало за то, что я ела злаковое печенье в кровати и оставляла после себя крошки. Еда в постели в этом доме – привилегия для заболевших.

      Выпив лекарство, я кутаюсь в одеяло и почти мгновенно засыпаю.

      Просыпаюсь ближе к вечеру. Состояние паршивое, грудная клетка болит от кашля, влажная от пота пижама липнет к телу, но, несмотря на это, я чувствую себя намного лучше, чем днем.

      Взяв телефон, заглядываю в соцсети. Хлоя с Ви, как обычно, написали в общем чате уйму сообщений.

      Хлоя:

      Каллум и Фелисити? Какого черта?! Весь Ноттингем сегодня только и говорил об этом.

      Ви:

      Кретин выбрал самую идиотскую тактику. Чего он добивается, ревности? К манчестерской мышке в похоронном платье? Не смешите меня.

      Хлоя:

      Райли, ты как? С Сойером получилось?

      Вздохнув, я пишу, что ничего не вышло и, не дочитав переписку, отбрасываю телефон.

      Переодевшись в чистую пижаму, спускаюсь на первый этаж. Папа в гостиной, потягивая пиво, смотрит «Крутой тюнинг». Я готова поспорить, что он уже видел все выпуски с десяток раз, но собирается посмотреть еще столько же.

      – Можно составить компанию? – Не дожидаясь ответа, сажусь рядом, забираясь с ногами на диван.

      – Солнышко, как ты себя чувствуешь? – обеспокоенно спрашивает он и, отставив пиво на журнальный столик, прикладывает ладонь к моему лбу. Так, если папа отставил пиво – значит, уровень его волнения намного больше, чем я могла себе представить.

      – Уже готова к новой пробежке под дождем. Где мама и Фелисити?

      – Мама ушла в винно-книжный клуб. Хотела остаться дома, вдруг у тебя снова сильно поднимется температура, но она так много и долго причитала, что я без сожаления выставил ее за порог и отправил к подругам.

      Рассмеявшись, я опускаю голову на его плечо. От фланелевой рубашки пахнет бензином и машинным маслом. Похоже, папа не переодевался после работы и, поужинав, сразу сел к телевизору, чтобы не пропустить ни одной минуты «Крутого тюнинга».

      – А Фелисити?

      Папа молчит, и я похлопываю его по предплечью, требуя ответа.

      – Она отпросилась