Зверь в тени. Джесс Лури

Бренда, взглянув на меня. И застыла с отвисшей губой, словно до нее дошло, какую ужасную ошибку она совершила.

      Такое же лицо было у Бренды сейчас.

      «Морин, Морин! Кто же были те мужчины? Они знают, что ты прыгнула с вышки ради меня? Чтобы мне не пришлось это сделать?»

      – Ты в порядке? – спросила я Бренду.

      Она безмолвно кивнула и опустилась наземь рядом со мной, возле самой лужицы рвоты. Сорвала травинку и начала ее теребить.

      – У нас будут теперь неприятности? – спросила Джуни. – Я сожалею, что открыла ту дверь.

      – Мы должны это забыть, – тяжело выговорила Бренда, проигнорировав Джуни; ее глаза показались мне такими же глубокими и безнадежными, как карьеры. – Мы не должны были этого видеть.

      – Так что же вы видели? – заныла Джуни.

      – Ничего, – не сводя с меня глаз, отрезала Бренда. – Там было слишком темно, чтобы что-нибудь разглядеть.

      Она протянула мне руку. Я сжала ее – холодную и дрожащую.

      – Поклянись, – произнесла Бренда, и ее голос проскрежетал, как шлифовальная машина. – Поклянись, что там было настолько темно, что мы ничего не увидели.

      Но меня не нужно было призывать к молчанию. Мозг уже старался затереть воспоминание. И перед глазами возникали лишь обрывочные фрагменты, которые я пыталась осмыслить. «Отпусти ситуацию. Ты не должна это помнить».

      Бренда приняла мое молчание за сомнение.

      – Поклянись, что там было слишком темно, – призвала она снова. – Ради репутации Морин.

      Вот что имело значение. Не только ужас того, что мы увидели. Но и то, чем это могло обернуться для нашей подруги, узнай об этом другие. Мне сразу представилось, как перед нами стоит отец Адольф и грустно улыбается из-за того, что ему вообще пришлось такое говорить: хорошая репутация ценней дорогого парфюма.

      Я пожала руку Бренды и откашлялась – во рту першило после рвоты.

      – Клянусь.

      Воспоминания из детства вновь нахлынули на меня: мы с Брендой и Морин в городском бассейне – три мушкетерки против всего мира. Такого больше не было. Во время нашего рукопожатия часть Бренды для меня закрылась, как и часть меня для нее. Наши лодки покинули знакомые гавани, обреченные в них не вернуться.

***

      В первый раз Бет подумала, что тронется рассудком.

      Во второй она онемела.

      За бесконечные часы, минувшие с момента ее похищения, Бет постоянно возвращалась туда.

      В пустоту. Небытие в данном месте в данное мгновение.

      Бет не была девственницей. Ее первым – и единственным – парнем был Марк. Он тоже лишился невинности с ней. Марк хотел дождаться их свадьбы, но брак не входил в ее планы на будущее. Когда Бет убедила парня, что никогда не выйдет замуж – ни за него, ни за кого-то другого, – Марк, наконец, согласился на секс. В первый раз было сухо, больно, неуклюже. Но со временем они изучили свои тела и их реакцию. И секс стал единственной вещью, которой Бет ждала от встреч с Марком. Теперь она жалела о том, что так и не набралась мужества порвать с ним. Он это заслужил.

      Только