Костер страсти. Проданная отцом. Алекс Стар

отель на целых три недели, и я заливаюсь краской об одной мысли о том, представляя, чем мы там будем заниматься…

      Мне уже восемнадцать, а Игорь старше меня на пять лет, и значит, он намного опытнее. Ведь у нас никогда ничего не было. Только поцелуи. Не более того.

      Конечно же, мой жених пытался добиться от меня большего, но я никогда не позволяла ему.

      Или всё-таи не хотела? Я не знаю…

      Я ведь не знаю, что такое всепожирающая всепоглощающая страсть, про которую говорят все вокруг.

      Страсть, которая разрушает судьбы, города, страны… Я читала про это в книгах, но то чувство, которое я испытываю к своему будущему мужу не совсем похоже на то, что про что я слышала.

      Или я просто пока в этом ничего не понимаю.

      – Мама, а ты любила отца, когда вы поженились? – как-то я спросила свою мать, и она ответила, задумавшись перед этим на пару минут:

      – Ты знаешь, Мира, любовь – это совсем не то, про что пишут в книжках. Любовь – это, что ты начинаешь чувствовать, когда проживёшь с человеком несколько лет, – погладила она меня ласково по голове. – Страсть и желания – всего лишь дым, который быстро рассеивается, оставляя после себя холодные угли, понимаешь? А с Игорем тебе будет хорошо и надёжно вместе. Наши семьи дружат, и мы всегда будем рядом, чтобы помочь вам.

      И я запомнила её слова на всю жизнь: «Страсть – это холодные угли, которые остаются после пожара…»

      Всего лишь угли…

      Мы возвращаемся домой с мамой и сёстрами, нагруженные пакетами с покупками: мне купили тонкое шёлковое бельё для первой брачной ночи, чулки и итальянскую фату в пол.

      Теперь я полностью готова к свадьбе. Перед домом во дворе я вижу припаркованными два незнакомых тонированных джипа: наверное, к папе, как обычно, приехали его деловые партнёры, он часто решает рабочие вопросы у нас дома.

      Заходим в дом, и я не слышу обычного радостного лая нашей собаки, Келли – афганской борзой. Она всегда встречает и провожает всех, кто приходит в дом и уходит.

      – Артём, мы дома! – кричит на весь дома моя мама, и только тишина гудит в ответ.

      Странно, никого? А чьи же это тогда джипы?

      Я сваливаю пакеты у порога, и тут слышу дикий, нечеловеческий крик моей сестрёнки, Тони. Бегу на её крик и вижу, что она сидит на полу перед каким-то шерстяным клубком.

      Я не сразу понимаю, что это, пока не вижу, что это наша Келли! Что с ней?! Встаю на колени, провожу по её шерсти дрожащей рукой. Руки становятся мокрыми и липкими…

      Подношу их к лицу: они в крови. Келли мертва! Но кто это сделал с ней!

      Сижу, не в силах пошевелиться, и буквально чувствую, как кто-то подходит ко мне. Поднимаю глаза. И вижу огромного мужчину со шрамом во всю скулу. Он стоит, с любопытством рассматривая меня, и потирает рукой свой заросший щетиной подбородок.

      – Кто вы? – еле слышно спрашиваю я, чувствую, как мои глаза, как чаши, наполняются слезами, и это мужчина отвечает низким хриплым голосом со слабым акцентом:

      – А это тебе сейчас твой папа расскажет, – и чья-то огромная стальная лапа вздёргивает меня буквально на воздух. Ставит на ноги, тащит за собой.

      Я плохо соображаю, но понимаю, что меня ведут в отцовский кабинет. Я даже не пытаюсь вырваться: я так ошарашена, что просто иду за этим громилой.

      В отцовском кабинете за столом сидит мой папа, и я вижу, как побелело его лицо. Моя мама сидит тут же, на диване, и просто тихо плачет, буквально задыхаясь от рыданий, а мои две сестрёнки Тоня и Мия стоят уже в комнате перед ещё одним страшным мужчиной в джинсах и чёрной кожанке.

      И тут я наконец-то замечаю, что у всех этих бандитов в руках оружие! Оружие!

      На сграбят?!

      Из фильмов я знаю, что лучше не спорить с ребятами с пистолетами, и я встаю рядом со своими младшими сестрёнками.

      – Ну, давай, говори, – подталкивает в спину дулом пистолета моего отца тот самый мужчина с щетиной, и я вижу, каким ужасом наполняются глаза моего папы. – Или ты хочешь, чтобы я сам объяснил твоему сучьему выводку, что здесь происходит? – с насмешкой кидает он, усаживаясь на столешницу.

      – Не надо, я сам, – наконец-то выдавливает из себя мой отец, и я только слышу сдавленные рыдания моей мамы…

      – Девочки, я задолжал Рустаму Алиеву деньги. Очень много денег, – сглатывает мой папа, и я вскрикиваю:

      – Папа, это не важно! Нам не нужны деньги, правда? Забирайте всё! – кричу я в лицо этому человеку со шрамом, и вижу, как он начинает хохотать в ответ.

      Встаёт, подходит ко мне вплотную, и я чувствую его дикий пряный аромат, исходящий от его кожи в прорези рубашки.

      – А ты смелая девочка. Дерзкая, – вдруг просовывает он свою жёсткую ладонь прямо в вырез моего платья и сдавливает мою грудь!

      Я вижу, как мой отец пытается вскочить со своего места с криком «Не смей…», но тут же ещё один здоровый бугай бьёт его наотмашь.

      Папа падает обратно на стул, закрыв лицо руками, и я вижу тоненькую струйку крови, тонкой змейкой