Усадьба заложников. Николай Леонов

домой, нагруженные покупками, сыщик был вынужден самому себе признаться, что он порядком устал. «Потерял я форму, надо признаться, – думал он. – Завтра, в этом горном походе, хорошо бы не оказаться обузой, не плестись в хвосте. Надо больше заниматься всякими упражнениями, давать мышцам нагрузку. А то и не замечу, как превращусь в этакую развалину, которая и через забор не перепрыгнет, и убегающего бандита не догонит».

      После ужина участники завтрашнего похода легли спать пораньше: Женя предупредил, что утром они выйдут рано, в восемь. И действительно, сразу после завтрака он собрал свою группу на лужайке перед домом. Перед ним стояли три небольших рюкзака.

      – Здесь еда, горелка и посуда, – объяснил тренер. – А еще я бы попросил всех участников нашей вылазки взять с собой накидки и что-нибудь теплое. Погода в горах иногда внезапно меняется. Может налететь шквал, пойти дождь, похолодать. Возьмите накидку и какой-нибудь свитер или ветровку. Места в рюкзаках достаточно.

      Все вернулись назад в дом и принесли свои теплые вещи. Их разложили по рюкзакам, после чего один рюкзак вручили Ивану, другой Сергею, а самый тяжелый взял себе Женя. Кроме этого, художник Никитин нес совсем маленькую сумочку, в которую он положил краски, кисть и блокнот.

      – Буду делать наброски на остановках, – пояснил художник.

      Их провожали Ирина Вершинина и Роман Мерцлин. Выйдя из ворот, путники свернули налево к горам. А затем, дойдя до уже знакомой Гурову развилки, у которой кончалась асфальтированная дорога, свернули еще раз – теперь уже направо, в горы. Шли бодро, весело, звучали шутки, смех. Погода в этот день благоприятствовала путешественникам: было не слишком жарко, дул легкий ветерок.

      Они прошли по тропе уже около километра, миновали скамью, возле которой Гуров в первый день видел художника вместе с хозяйкой поместья. Постепенно участники похода определили, кто где идет. Впереди шел тренер Женя, как человек, показывающий дорогу. Рядом с ним шагала молодежь: Иван и Настя, а также Сергей Леонидов. Следом, отставая от первой группы метров на пятнадцать, шел Никитин. Было заметно, что художник может идти и быстрее, сил у него много; но он то и дело останавливался, вглядывался в какую-либо деталь окружающего пейзажа, словно фотографировал ее, и потом шел дальше. И в самом конце оказались Гуров с Вершининым. По пути у них затеялась приятная беседа о разных видах активного отдыха, о том, что лучше: морские прогулки на яхте или рыбалка на Волге. Хозяин поместья агитировал за яхту, Гуров – за крутые волжские берега, за протоки между островами, полные рыбы…

      Сыщик как раз старался передать свое впечатление от утренней рыбалки, от первого выловленного за день карпа, когда слева от них, на горном склоне, уходящем круто вверх, послышался грохот и треск ломающихся деревьев. Что-то громадное – казалось, целая гора – быстро приближалось к путникам.

      Вершинин растерялся и застыл на месте. А Гуров за долю мгновения успел бросить взгляд влево, оценить опасность и принять решение.

      – Сюда! –