Усадьба заложников. Николай Леонов

корт. За столом перед пультом сидел Костя Потапов. Гуров представился, сел рядом с охранником и принялся задавать вопросы.

      – Когда ты заступил? – спросил он.

      – В шесть утра, – отвечал охранник. – И буду дежурить до шести вечера, в шесть меня Марат сменит.

      – То есть смена длится двенадцать часов?

      – Да, ровно двенадцать.

      – И что входит в твои обязанности?

      – Прежде всего я слежу за воротами. Смотрю, кто подъехал. Если это свои, открываю ворота. Если машина чужая, спрашиваю, кто приехал.

      – На воротах есть микрофон и динамик, так?

      – Да.

      – А если подъедет машина не Вершинина, но постоянного посетителя – например, молоко привезут или еще какие продукты?

      – Такой постоянный поставщик здесь только один, и его я знаю – это Руслан Качурин из поселка. Он все привозит, что каждый день требуется: и молоко, и хлеб, и питьевую воду, и овощи.

      – А за остальным Леонидов ездит?

      – Да, за остальными продуктами, а также за прочими вещами – туалетной бумагой, мылом, всем необходимым – ездят или Аркадий Борисович, или горничная Аня.

      – А остальную часть ограды, за пределами ворот, ты контролируешь?

      – Конечно! Вот, можете сами убедиться, на экранах все видно.

      Гуров не поленился проверить слова охранника. Он встал и прошелся вдоль стен, внимательно вглядываясь в каждый экран. Перед одним из них он остановился, ткнул в экран пальцем и сказал:

      – Ну-ка, глянь сюда.

      Охранник подошел и поглядел в то место, куда указывал сыщик.

      – Видишь – вот здесь кусты загораживают часть ограды. Примерно четыре метра забора ты не видишь. Тебе не кажется, что это неправильно?

      – Конечно, кажется! – воскликнул Потапов. – Я уже сколько раз говорил Егору, чтобы он этот куст подстриг или вообще пересадил. Но он говорит, что этот бересклет очень нравится Ирине Васильевне и она не разрешает ничего с ним делать.

      – Егор – это садовник?

      – Ну да.

      – А с самой хозяйкой ты говорил?

      – Нет еще. Наверно, надо сказать. Может, вы сами ей скажете?

      – Да, наверно, скажу. Потому что ограда должна вся находиться под наблюдением. Теперь скажи: а в доме камеры есть?

      – Нет, в доме ни одной нет. Петр Никитич не разрешает. Говорит, что домашняя жизнь должна быть свободна от наблюдения. И я его, в общем, понимаю.

      – Я тоже понимаю. Хотя пару камер я бы все же повесил. Скажем, в холле, на кухне и в столовой. Тогда ты мог бы видеть, как готовят еду, кто входит в дом и кто выходит. Ведь сейчас ты этого не видишь, верно?

      – Нет, не вижу, тут вы правы. А в столовой зачем? Чтобы мыши сахар из буфета не тащили?

      – А ты, я вижу, парень с юмором. Нет, тут речь не о мышах, а о том, что кладут в тарелки и наливают в бокалы. Понимаешь?

      – Нет, признаться, я не очень…

      – Ладно, потом поймешь. Скажи, а как ты попал в охрану? Раньше где работал?

      – После школы я немного