противника ложным выпадом в лицо и нанес удар в солнечное сплетение. Чернокожий богатырь захрипел, начал хватать ртом воздух, и тут же получил меткий удар в лицо, сломавший ему нос. Армянин отскочил назад, будто приглашая своего обескураженного противника атаковать. Маркел вытер льющую из носа кровь, перевел дыхание и с рычанием пошел вперед. Он обрушил на Таренаци настоящий ливень ударов, но все они почему-то не достигали цели: армянский воин с удивительным проворством уворачивался от них. А потом сам вдруг наддал снизу правой, да так, что византиец на какое-то время совершенно потерял ориентацию. За эти мгновения Давид наградил его несколькими точными ударами, один из которых рассек Маркелу левую бровь. Теперь на византийца и вовсе было страшно смотреть – весь залитый кровью, с перекошенным распухшим лицом, он напоминал адское чудовище, а не человека. Отчаявшись поразить противника ударом руки, Маркел начал атаковать ногами, прижимая верткого армянина к княжескому столу. Удары византийца колебали воздух не хуже крыльев мельницы, и многие из зрителей невольно втягивали головы в плечи, наблюдая за боем. Но Таренаци уже не боялся ромейского гиганта. Улучив момент, он ударил византийца в живот, а потом, не дав противнику опомниться, провел несколько точных ударов в голову. Оглушенный и потерявший ритм дыхания Маркел лишь бестолково размахивал руками в надежде достать врага – но не достал. Он еще успел увидеть, как Таренаци бросился вперед, и кулак армянина угодил ему прямо в ухо. Раздался громкий хруст, и Феодор Маркел беззвучно опрокинулся назад, с грохотом повалив лавку, стол и разбросав посуду и кушанья. Он еще попытался подняться, но сил больше не осталось, и византийский боец потерял сознание.
– Ва! – воскликнул Давид. – Вот так бьют мужчины!
Он не сразу понял, что в гриднице стало очень тихо, и все взгляды обращены на него. У его ног лежал бесчувственный чернокожий гигант, а Давиду все еще казалось, что поединок не кончен. Но потом в его сознание вошел голос князя Хельгера:
– Лепо! Чистая победа!
Кто-то поднес Давиду ковш вина, и победитель выпил его залпом, жадно, проливая вино на волосатую грудь. Дружинники хлопали армянского богатыря по плечу, пожимали руки, поздравляли, и в их глазах были восторг и изумление. А затем Таренаци услышал негромкий голос Софрония:
– Славный был бой! Ты победил, армянин.
Византиец несколько раз хлопнул в ладоши, потом сделал знак аколиту с большим ларцом в руках. Из ларца Софроний извлек кожаный мешок с золотом и бросил к ногам Хельгера.
– Мой заклад, князь, – сказал он. – Сто солидов твои.
– Нет-нет! – с улыбкой ответил князь. – Я не возьму деньги с посла. Мне довольно одной победы.
– Ты унижаешь меня, – возразил Софроний с обиженной гримасой. – У нас не принято отказываться от честного выигрыша. От себя прибавлю десять солидов для победителя. Он потешил меня своим искусством. А это, – и грек показал на бесчувственного Маркела, – унесите прочь
