Тайна двух океанов. Григорий Адамов

раненого! – послышалась команда. – Максимов! Вызвать медкарету! Коваленко, ко мне! Помогите тушить огонь! Сорвите портьеру!

      Молодой командир, со знаками различия лейтенанта государственной безопасности, подбежал к тазу. Выхватив из рук Коваленко портьеру, он набросил ее на горевшие бумаги.

      – Придержите портьеру, пока совсем не потухнет, – обратился он к своему помощнику. – Не прижимайте бумаг, чтобы не испортить золу…

      Лейтенант повернулся к раненому, который лежал уже на широком кожаном диване. Ерофеев и Петров смывали кровь с его головы. Через минуту послышался легкий стон. Матвей Петрович открыл глаза, и первое, что он увидел, был молодой командир, склонившийся над ним и пристально всматривавшийся в его лицо.

      – Здравствуйте, капитан Маэда… Как вы себя чувствуете? Матвей Петрович приподнял голову, быстро оглядел комнату и, закрыв глаза, откинулся на подушку.

      – Я протестую… против этого дикого нападения… Требую немедленно доставить меня в консульство, – проговорил он слабым голосом.

      – Квартира советского подданного инженера Ивашева, насколько мне известно, не пользуется правами экстерриториальности, – улыбнувшись, ответил лейтенант. – Вам следовало открыть двери и назвать себя, капитан. Может быть, мы сумели бы тогда сделать церемонию нашего знакомства менее болезненной.

      Матвей Петрович ничего не ответил и продолжал неподвижно лежать с закрытыми глазами.

      – Кажется, потерял сознание, – заметил Ерофеев. В комнату вошел Максимов.

      – Медкарета через десять минут прибудет, товарищ лейтенант, – доложил он.

      – Отлично! Они его приведут в чувство, а пока сделайте ему первую перевязку. Потом займитесь обыском в этой комнате. Ерофеев, Петров и Коваленко – в остальных. Сергеев останется со мной. Все найденные бумаги – сюда, на стол. Делать все максимально внимательно и быстро!

      Он повернулся к углу. Укрытый портьерой таз совершенно перестал дымить. Глаза лейтенанта внезапно остановились на шевелившихся от ветра портьерах другого окна. Он быстро бросился туда:

      – Сергеев, это вы раскрыли окно?

      – Нет, товарищ лейтенант. Оно, вероятно, было и раньше раскрыто.

      Подбежав к окну, лейтенант резким движением раздвинул портьеры и выглянул наружу. Внизу, в плотной черноте, не видно было земли.

      Лейтенант захлопнул окно:

      – Сергеев, лампу сюда!

      Под ярким светом настольной лампы лейтенант через сильную лупу сантиметр за сантиметром внимательно изучал подоконник.

      – Здесь кто-то стоял… совсем недавно… Дождь даже не успел смыть следа, – тихо проговорил лейтенант.

      Перочинным ножом он осторожно снял с подоконника крохотную лепешку, черную и тонкую, не больше десятикопеечной монеты, и переложил ее на ладонь.

      – Табак… зола… земля… – Понюхав и секунду подумав, добавил: – Из окурка, приставшего к каблуку или подошве.

      – Ясно, товарищ лейтенант, – сказал Сергеев, светя лампой: –