Дело шести безумцев. Элла Чак

такое простое уравнение.

      Мой взгляд метнулся по красной паутинке-шраму на виске Камиля. Интересно, а он простил того, кто сделал с ним это? Или убил его? Или хотел бы, но не может? Мог, но не убил?

      И главный вопрос – кем был тот стрелок и за что так поступил с Камилем?

      Словно почувствовав обращенную к нему мысль, Камиль дернул плечом. Морщась, он не стал дожидаться Воеводина, застрявшего на второй странице из ста пяти, и ушел, демонстративно хлопнув дверью.

      Воеводин вернул чашку в центр блюдца, промокнул белой отутюженной салфеткой с вышитой монограммой «В» усы и поднялся из-за стола. Сделав оборот стрелкой компаса, Семен Михайлович замер на только ему одному понятных координатах и, встав на цыпочки, быстро достал с верхней полки какой-то белесый предмет.

      – Здесь память о Камиле.

      Я не могла понять, на что вообще смотрю. Предмет был похож на камень: белый, гладкий, чуть овальный, большой.

      – Это камень, – произнес Воеводин, и я чуть было не прыснула со смеху. – Он с острова.

      – Камень или Камиль?

      – Оба. Камень провел на острове тысячелетия, а Камиль около года.

      – Что за остров?

      – Остров Стюарт. Племена Маори называли его Ракиура.

      – Ракиура, – повторила я необычное название, которое, точно знала, больше никогда не смогу забыть.

      Оно словно бы проступило новой бороздкой на моих отпечатках пальцев.

      Воеводин сцепил руки перед собой. Он смотрел на камень у меня в руках, продолжая:

      – Ракиура на языке маори означает «Земля пылающих небес». Остров находится в аномальной зоне, где на небе чуть ли не каждый день вспыхивают полярные сияния.

      – Аурора бореалис, – вспоминала я латинское название, – шепот солнечного ветра, – воскресила в памяти еще и легенду Якутии, и Костю, и наше с ним озеро… и выступление на фигурных коньках для конкурса, и все, что было после вплоть до рассвета, с лучами которого исчезают огни полярных сияний, как исчез и Костя.

      Я провела рукой по белоснежной поверхности гальки.

      – Окаменевшее уравнение Камиля. Это его каменное сердце, да? Вы знаете, почему оно стало таким?

      – К сожалению, да.

      – А знаете, почему Камиль меня ненавидит?

      – Да, к сожалению.

      – Но, как наставник, вы не скажете ответ прямо сейчас? Хотите, чтобы я нашла его сама?

      – Ты ищешь ответ, Кира, как ищет его и Камиль. Вы две прямые. Пока – два минуса, но я верю, что вы сможете превратиться в знак равенства.

      – Одно такое уравнение уже убило Аллу, – посмотрели мы с Воеводиным на ее детские рисунки, – думаете, мы с Камилем сможем стать равенством?

      Воеводин пожал плечами:

      – Мне остается только верить в это.

* * *

      Может, я просто устала быть одиноким капитаном неизвестности среди серо-ледяных вод Камильского океана, Воеводино-Бермудского треугольника и мне срочно был нужен старпом?

      К тому же я будущий следователь. Моя работа – расследовать и находить правду среди лжи,