Иди через темный лес. Вслед за змеями. Джезебел Морган

мелкие детали. Даже самые мелкие, которые только при свете и разглядишь. Я не сразу сообразила, что это серебристый прозрачный свет пробивается сквозь рассохшиеся ставни. Я приникла к щели – неужели луна так ярко светит? Ведь только вчера новолуние было!

      Волк пристроился рядом со мной у окна, оттеснив меня в сторону.

      Кажется, я поняла, почему среднюю из сестер называют серебряной княгиней. Если у первой, медной, медью был весь терем украшен, то старшая ее сестра сама была серебром. Она уже мало походила на человека – полупрозрачная кожа, как у призрака, переливалась перламутром, источала сияние, похожее на лунный свет. Волосы, белесые, с болотным зеленым отблеском, струились клочьями тумана, окутывая ее фигуру.

      Окна выбранной мной светлицы выходили на задний двор, на хозяйственные постройки. А перед ними, в центре круга из свечей, стоял гладко отполированный камень – жертвенник, до странности схожий с тем, что встретился нам на пути. Сейчас он был пуст, но что-то мне подсказывало – недолго ему таким оставаться. Княгиня воздела руки к небу, словно молилась, а ее слуги тащили связанного человека… человека ли? Слишком худая, слишком ломкая девичья фигурка брела, не сопротивляясь, с волос осыпались листья и хвоя. Даже когда ее уложили на камень, она не дернулась.

      Княгиня склонилась над своей жертвой, ласково провела по груди и животу, словно успокаивая ребенка. А затем впилась нечисти в горло, вырывая куски мяса.

      Я отшатнулась от окна, зажимая рот и благодаря всех богов, что нас за ставнями княгиня видеть не могла. Волк тоже сполз на пол, взволнованно заглядывал мне в лицо.

      – Вот поэтому княгиня и не велит слугам ночью из дома выходить, – усмехнулась я, вспоминая слова кухарки.

      Я уселась на пол и закуталась в стянутое с кровати одеяло, пытаясь унять озноб. К нечисти в лесу я привыкла – она уже воспринималась как что-то само собой разумеющееся. А вот такое зверство, да еще и от человека, вызывало только тошноту и оторопь. Если эта безумица так растерзала и домашнюю нечисть, то банника вполне можно понять – тут кому угодно без задней мысли помощь предложишь, лишь бы тварь эта сильнее не стала!

      – Утром уйдем, – ободряюще шепнул волк и сжал мою ладонь.

      – Лучше бы я спала и ничего этого не видела.

      Даже когда я закрывала глаза, под веками не исчезало серебристое сияние княгини. Господи, что же она с собой сделала, что в такого монстра превратилась? Разве вся ее магия этого стоила?

      Время тянулось медленно. Со двора раздавались резкие гортанные выкрики: княгиня то ли молилась, то ли призывала кого-то. Скорее последнее. Волк слушал-слушал, поковырял в ухе задумчиво:

      – Кажется, это она меня подчинить пытается.

      – Уверен? – встревожилась я. – Что чувствуешь?

      Волк задумался, покрутил головой, подбирая слова:

      – Да как будто телефон в дальней комнате трезвонит. Знаешь, что лучше не отвечать, а он все трезвонит и трезвонит, надоедает так, что снять трубку хочется, только чтобы он замолчал наконец!

      Я