Позывной «Курсант». Книга третья. Евгений Прядеев

билет отдельно от остальных, никому не показался странным. Пацаны сочли это закономерным. Типа, я же кто-то навроде лидера. Вот чекисты и выделили меня своим вниманием.

      А теперь, когда все заснули, оказалось вдруг, что у Бернеса, например, вопросы все-таки имеются.

      – Чего ты хотел? – Поинтересовался я у Марка.

      Мне пришлось тоже принять сидячее положение, чтоб разговаривать с ним нормально.

      – Слушай, тревожно мне… – Выдал Бернес.

      – Не понял… Почему тревожно? В смысле… Что тебя напрягает?

      – Не могу понять, зачем мы здесь. – Он покачал головой. – Ты же не такой, как остальные, ты умнее. Сам понимаешь, мы не можем быть разведчиками. Кто нам доверит важное дело? Парни радовались сегодня. Знаешь… Даже Подкидыш проникся. Но… У меня сильное предчувствие чего-то нехорошего.

      – Бернес… Ложись спать, а? – Я подтянул одеяло, утрамбовав его по бокам. – Вот честное слово, не хватало только твоих предсказаний. Нашелся мне вещун.

      – Хорошо. – Марк вздохнул и послушно улегся на свое место.

      Однако, в ближайшие пару часов я слышал, как он ворочается с боку на бок, сопит и кряхтит. Но главное, я сам ни черта не спал. Потому что был полностью с ним согласен. У меня тоже какое-то хреновое предчувствие.

      Глава 4

      В которой я начинаю свои танцы с бубном

      Следующие дни до выходного прошли как-то… Удивительно даже, но никак. Для начала нас перевели в большой дом. Это оказалось не так уж страшно. Оно, конечно, и раньше было не страшно. Это я так, образно выражаясь. Однако имелось определенное опасение. Кстати, небезосновательное. Получекисты могли чисто прикола ради нам гадить. Просто чтоб показать, где, чье место. С их, естественно, точки зрения. Особенно некоторые из получекистов. Особенно один.

      Но после случившегося с Ольгой Константиновной и после моей крайне увлекательной беседы с Шармазанашвили, я поймал себя на том, что единственные эмоции, которые у меня вызывают мысли о Цыганкове – смех. Причём смех не в хорошем смысле слова, а в том плане, что стоило мне вспомнить Витюшу, перед глазами моментально появлялось его надутое, недовольное лицо. Еще вспоминался страх, который я заметил во взгляде Цыганкова, когда швырнул его о дерево. Чертовски приятно…

      Будет ли он продолжать свои попытки сделать мне плохо? Конечно, да. Натура у Витюши такая. Он как землеройка будет долбиться до смерти в одну и ту же точку. Слишком большое эго у товарища. Цыганков не в состоянии принять чье-либо превосходство, даже когда это объективно.

      Но его по́туги больше не волновали мой организм почему-то. Думаю, все дело в том, что у меня появилась цель. Хотя… Даже не так. У меня появилась Цель. С большой буквы. Я точно понял, что непременно, любой ценой должен не только закончить год обучения хорошо, но и сделать все, чтоб меня отправили в Берлин. Поэтому на фоне этой Великой Цели, намертво закрепившейся в моей башке, все остальное теперь казалось чем-то незначительным и совсем неважным.

      Я, конечно, пребывал в