Доктор Вера. Анюта. Борис Полевой

попросила доложить коменданту… Слишком уж она выделялась в этой печальной, однообразной толпе, из-за перегородки ее заметили. Машинки перестали стрекотать. Тут и там выставились любопытные физиономии. Просьба ее, вероятно, не совсем обычная, была, однако, тотчас же выполнена. Из боковой двери, ведущей в кабинет начальника сберкассы, появился немолодой, наголо обритый офицер в очках. Сухо кивнул мне, учтиво, как знакомой, откозырял Ланской, сделал ей знак пройти за перегородку.

      – О нет, господин лейтенант, я не одна. Со мной моя подруга, доктор… доктор…

      – Трешникова, – тихо подсказала я, уже понимая, что попала в скверную историю.

      Зная, что мне не следует идти туда, я попыталась вернуться в очередь.

      – Нет, нет, Кира Владимировна, вы уж идите. Я тут со всеми. Моя очередь недалеко…

      Но ее было не остановить.

      – Доктор Трешникова – известнейший хирург Верхневолжска. Попросите господина штурмбаннфюрера Кирхнера принять ее.

      «Штурмбаннфюрер Кирхнер! Это тот, что расстрелял двадцать пять заложников, – пронеслось у меня в голове. – Это его извещение приклеили у нас. Идти к этому палачу? Нет, нет…»

      – Доктор очень торопится, – продолжала Ланская, насмешливо поглядывая на меня. – Скажите, что ее ждут раненые германские воины…

      – Я работаю в нашем госпитале. В нем только русские! – закричала я в ужасе.

      Все восемь очередей молчали. Лица были повернуты к нам. Они ничего не выражали, эти лица. Но глаза… Лучше бы мне не видеть эти глаза… А тут еще я вдруг заметила в углу, на скамейке, Мудрика. Ну да, это он в своей каракулевой бородке. Но что это? Сидит, откинувшись на спинку деревянного дивана, положив на костыль забинтованную и, кажется, даже загипсованную ногу. В руках госпитальная палка. Сидит и исподтишка посматривает на меня… Он ранен? Когда? Почему не пришел к нам и почему не мы наложили ему повязку?.. Я хотела пойти к нему, но снова появился гологоловый лейтенант, как видно, адъютант коменданта, и сделал знак – прошу. Мудрик откровенно усмехался.

      Я, как и все мы, много слышала о немецких фашистах, которые, кстати, именуются не фашисты, а нацисты. Видела их в фильмах, в пьесах. Но если бы мне сказали, что этот немолодой, толстый, благодушный офицер в свободном черном кителе, сидящем на нем, как пижама, новый нацистский комендант нашего города, штурмбаннфюрер войск эс-эс, я бы не поверила. При нашем появлении он учтиво вышел из-за стола, усадил нас в кресло и довольно прилично выговорил по-русски:

      – Целую ручки, весь к вашим услугам.

      – Господин штурмбаннфюрер, это моя подруга доктор Трешкина. Хирург, восходящее светило медицины. Если бы не ее искусство, я бы, вероятно, не имела сейчас удовольствия с вами разговаривать. Она собрала меня буквально из кусков, – ворковала Ланская, небрежно бросив ногу на ногу, однако так, чтобы видно было ее круглое, полное колено. Продолжая выдумывать про меня дикую ерунду, она достала сигарету,