Злая любовь. Светлана Игоревна Бестужева-Лада

le>

      Одиль, не уходи!

      Не знаю даже, зачем это пишу. Возможно, чтобы испытать еще раз те острые ощущения, которых уже никогда более не испытывал. А возможно… просто так, от старческой тоски и одиночества. У меня ведь никого нет после того, как я своими руками погубил единственную любовь. А возможно для того, чтобы эти страницы объяснили тем, кто будет недоуменно пожимать плечами над моим бездыханным телом, почему я так поступил.

      Сейчас, только достану револьвер, тот самый, ее, и налью себе чего-нибудь выпить. Сейчас…

      I

      Наконец я привел в исполнение давно обдуманное намерение: обрезал электрические провода, подведенные к беседке в глубине парка. Именно здесь, окутанные ночью и тайной, сливались наши тела, именно здесь, не узнав меня, моя жена стала моей любовницей. Она отдавалась не мне и в эти минуты острых наслаждений была совсем не такой, какой я ее знал. Но главным было то, что я все-таки овладел ею.

      Это невероятно, но мне пришлось стать тайным любовником собственной жены, хотя совсем недавно мне это и в голову бы не пришло. Более того: я человек, в принципе лишенный воображения. Но обстоятельства сложились так, что кто-то неизбежно занял бы это место. И я предпочел сделать это сам.

      Меня зовут Рене Бюсси, в то время мне было тридцать пять лет, и за двенадцать лет до этого я получил диплом инженера. Подчеркиваю свою профессию, чтобы подтвердить: воображение при ней излишне. И тем не менее…

      Я был тогда директором крупной каучковой компании с офисом в центре Парижа, а наше основное предприятие располагалось на западной окраине, недалеко от Версаля. И жил я на территории, принадлежавшей компании, в двенадцатикомнатном особняке, спрятанном в глубине большого парка. Чтобы попасть на завод, мне достаточно было пересечь сначала парк, а затем пройти метров триста через небольшой лесок, вплотную примыкавший к заводу. Вот основное описание места действия, а детали я добавлю по ходу рассказа.

      В то утро, против своего обыкновения, я не поехал в офис, а отправился на завод, проводить совещание с руководителями. И это стало причиной всех последовавших событий.

      Тема совещания была исчерпана раньше, чем предполагалось. Было всего одиннадцать часов утра, когда я в самом безмятежном настроении возвращался в свой особняк. Я пытался думать о важных вещах: биржевых котировках, международном положении, но весенний воздух делал меня рассеянным, отвлекал мысли на всякие пустяки, кружил голову свежими и чистыми ароматами.

      Я вышел из леса и вошел в парк. Отчетливо помню, что в этот момент пытался думать о проблеме замены импортного сырья синтетическим каучуком. И вдруг я увидел картину, которая в один момент изменила все мои мысли. Метрах в ста от меня, спиной ко мне, стояла женщина и засовывала руку в дупло огромного столетнего дуба. Хрупкий и грациозный силуэт моей жены был ярко освещен весенним солнцем. Она вытащила из дупла конверт, а вместо него положила другой, который вынула из кармана своего элегантного утреннего туалета.

      Я резко остановился, но уже секунду спустя рефлекс заставил меня броситься прочь из аллеи, чтобы ни в коем случае не быть замеченным. Сердце мое стучало, как бешенное, дыхание чуть ли не прерывалось, но мне казалось, будто все это происходит не со мной, а с кем-то другим. Больше всего мне хотелось догнать жену и отобрать у нее конверт. Но я остался стоять на месте.

      Могут сказать: Боже, все та же вечная тема адьюльтера! Ну и что тут особенного? Немного терпения и все станет ясно.

      Я женился на Одиль семь лет назад, когда ей было лет. Ее нельзя было назвать ни красивой, ни даже хорошенькой, но в ней была какая-то удивительная грация, освещавшая подлинной красотой все ее жесты и поступки. Невероятно пикантным было и сочетание ее цветущего женского тела и абсолютно невинного девичьего лица. Да, тело двадцатисемилетней женщины и лицо девушки, еще вчера бывшей девственницей. Я часто замечал во взглядах мужчин на Одиль жесткую и неистовую молнию вожделения.

      В течении семи лет я был хорошим мужем, по крайней мере, считал себя таковым, поскольку удовлетворял малейшие капризы своей жены. Я хранил ей верность, если не считать пары мимолетных интрижек во время деловых командировок на Восток или в США. Для мужчины такие приключения не имеют значения. Правда, я не слишком темпераментен. Что же касается Одиль, то она казалась настолько равнодушной к сексу, что мы иногда не прикасались друг к другу по несколько месяцев. Я вообще считал свою жену фригидной, пока совершенно случайно не обнаружил в ее теле другую женщину.

      Я ждал, чтобы Одиль ушла из парка, но она не торопилась и прошли долгие минуты, пока она, наконец, не скрылась за поворотом аллеи и не исчезла из поля моего зрения. Повторяю: я мог бы получить оба письма – то, что она уносила с собой, и то, что осталось в дупле дуба, – но что-то меня от этого удерживало. Сейчас я думаю, что это был просто перст Судьбы. Поступи я тогда, как любой здравомыслящий человек, моя жизнь сложилась бы совершенно иначе.

      Я развернул газету и двинулся по аллее к дубу, делая вид, что увлечен чтением. Шел я нарочито медленно,