Полковник милиции Владислав Костенко. Книга 3. Противостояние. Юлиан Семенов

ответила женщина, нахмурившись, – он пачки три вытащил, по карманам рассовал…

      – Это когда муж его провожать пошел?

      – Нет, это когда они выпивать начали.

      – А когда у них драка началась? – спросил Костенко тихо.

      Женщина снова вспыхнула:

      – Не было у них драки. Поспорили промеж собой – и все…

      – Загибалова, не говори ложь, – снова посоветовал начальник отдела кадров, – товарищ полковник прилетел из Москвы.

      – А если бы я был отсюда – врать можно? – усмехнулся Костенко.

      Женщина опустила лицо в маленькие, красивые, хоть и в машинном масле, руки.

      – Набедокурили – вот и отвечай, – снова прорезался кадровик. – Нечего, понимаешь…

      – Вы мужа подозреваете? – спросила Загибалова.

      – В чем? – Кондаков подался вперед. – В чем мы его можем подозревать?

      – Ничего я не знаю! Не знаю! – заголосила вдруг женщина высоким голосом, и этот плач странно диссонировал со всем ее обликом – вполне современная женщина, молодая, даже в рабочей ее одежде был вкус, современный вкус, а здесь был вопль – так мужиков на войну деревенские бабы провожали.

      – Вас сейчас отвезут в прокуратуру, – сказал Костенко, – и допросят. Советую говорить правду. Ждите здесь, за вами подойдет машина.

      6

      – Загибалов, этот гражданин – старший следователь прокуратуры, Кондаков Игорь Владимирович.

      – Значит – сажаете?

      – Сажаем, – согласился Кондаков.

      – Произвол, – сказал Загибалов. – Прежним временем пахнет.

      – Ознакомьтесь с экспертизой, Загибалов, – сказал следователь Кондаков. – Следы крови на мешковине, в которую был завернут труп, и кровь с обоев на вашей кухне относятся к одной группе.

      – Чего, чего?!

      – Читать умеете? – спросил Костенко.

      – Если напечатано – умею.

      – Напечатано, – Костенко протянул Загибалову несколько страничек с машинописным текстом.

      – Вы, конечно, слыхали, что на трассе, неподалеку от вашего дома, обнаружили расчлененный труп?

      – А у Коровкиной тещи бык околел… Мне-то что?

      – Какой бык? – не понял Кондаков. – При чем тут теща?

      – Это я выражаюсь так, гражданин следователь. У каждого человека своя должна быть система обращения… Нашли труп – хороните. Меня зачем тянуть не по делу?

      – Загибалов, – негромко сказал Костенко, – или вы отпетый злодей, или чистый в этом деле. Вы меня послушайте внимательно, вы меня только не перебивайте, вы помолчите, покуда я стану говорить. Кровь на мешке, где лежал убитый, и кровь на кухне – одной группы. Это улика, Загибалов. На расчлененном трупе есть татуировка – ДСК. Вашего подельца звали Дерябин Спиридон Калинович. Это вторая улика.

      – Косвенная. – Загибалов с потугом зевнул и задумчиво спросил: – А третье что есть?

      – Третьего не дано, – усмехнулся Костенко.

      – Про это мы проходили, – сказал Загибалов.

      – Где? –