Полковник милиции Владислав Костенко. Книга 3. Противостояние. Юлиан Семенов

он задержится…

      – Он был сильно пьян?

      – Нет, – Журавлева быстро взглянула на мужа. – Я, во всяком случае, не заметила.

      – Как зовут подругу? – спросил Жуков.

      – Дора, – ответил Журавлев, снова глянув на лицо жены, – Дора Кобозева.

      – Дора Кобозева? Она черненькая? Миниатюрная? – легко спросил Костенко.

      Журавлева усмехнулась:

      – За глаза ее зовут «бульдозер»… Она – огромная… И очень не любит свое имя, просит, чтобы звали, как меня – Дина.

      – Дора Семеновна, кажется, так? – продолжал свое Костенко.

      – Дора Сергеевна, если уж точно, – отчего-то обрадовался Журавлев, – не Семеновна, а Сергеевна.

      – Она что – подруга ваша? – спросил Костенко Журавлеву.

      – Нет. Знакомая. Раза два Миша – когда приезжал сюда с рудника погулять – приводил ее к нам.

      – Они у вас ночевали? – спросил Жуков.

      – У меня семейный дом, – ответила Журавлева, и глаза ее снова сузились.

      – У нее, значит, спали? – уточнил Жуков.

      – У нее нельзя, – ответил Журавлев, – одна комната, ребенок и мать ее первого мужа.

      – А откуда вы все о ней знаете, если видели всего два раза? – спросил Жуков.

      – Видите ли, я приезжал к ним на квартиру, когда щенилась их собачка, карликовый доберман… Тогда, кстати, Миша с нею и познакомился – он был у нас в гостях. Я предложил ему съездить со мною, помочь, если придется…

      – А где Дора Сергеевна работает? – спросил Костенко.

      – Вы меня спрашиваете? – снова уточнила Журавлева.

      Костенко поднялся, сказал Жукову:

      – Пойдемте, майор, вызывайте этих свидетелей на допросы, надоело мне в игры играть… А Миша, ваш знакомый, убит, разрезан на куски, расчленен, как мы говорим профессиональным языком, и только что – сгнившим – обнаружен недалеко от аэропорта…

      – Ой, – прошептала Журавлева, – Рома, Рома, какой ужас…

      Журавлев вскочил с кресла, обежал стол, схватил жену за руку:

      – Диночка, что с тобой?! Дать валидол?! – Он обернулся к Костенко: – У нее ж порок сердца, зачем вы так?! Смотрите, как она побелела!

      – Сами спрашивали, «что случилось», – ответил Жуков. – Завтра приходите к девяти, пропуска вам будут выписаны… Или повестку прислать?

      – Погодите же, – сказала Журавлева. – Погодите… Дайте мне успокоиться, сядьте, пожалуйста. Хорошо, что вы сказали эту страшную правду… Присядьте же, сейчас я буду все вспоминать, вам же каждая мелочь важна… Рома, принеси воды…

      Журавлев выбежал на кухню. Жуков посмотрел вопросительно на Костенко. Тот опустился на стул. Майор тоже сел, не скрывая неудовольствия.

      – Это было осенью, в октябре, да, в октябре, – начала рассказывать женщина, – действительно, шел мерзостный снег с дождем. Когда я вернулась из парикмахерской, Миша собирался уходить. «Нет, нет, – говорил, – я полечу, мечтаю завтра в море выкупаться, может, кто другой передаст вашим посылочку, не сердитесь».

      – В каком еще море? – спросил Жуков. – Он же в Москву летел?

      – Нет,