Фея из комиссионки. Татьяна Луганцева

ножки в сабо, торчащие за диваном. Он наклонился и с удивлением увидел Яну на полу, присыпанную пеплом и бычками.

      – Святая Дева Мария! Яна, тебе опять плохо? Что случилось? – кинулся он к ней.

      – Мне худо. Мне очень-очень худо… – ухватилась она за него, вставая. – Это что за парочка была? Что им надо было?

      – Какая парочка? Ах, эти… Это постояльцы. Требовали президентский номер, а я ведь обещал его тебе.

      – А что они говорили?

      – Что говорили? Да ничего особенного не говорили. Мужчина сначала настаивал на своем, но потом мы договорились.

      – О чём договорились?

      – Боже мой, Яна, да зачем тебе это всё знать? – Люк принялся отряхивать ее от пепла и окурков. – Я предложил другой номер, тоже шикарный – три комнаты! Они согласились.

      – А сколько там спален?

      – Одна спальня. Кровать как аэродром. – Он хихикнул. – Думаю, им понравится.

      Яна побелела. Люк заметил это и, думая, что она опять грохнется в обморок, придержал за талию.

      – Тебе опять нехорошо? Надо срочно врача…

      Но Яна его уже не слышала. Она рухнула в черную пропасть и действительность перестала для нее существовать.

      Люк успел подхватить ее и крикнул:

      – Помогите!

      Глава пятая

      – Небольшое переутомление, и, как вы утверждаете, отравление. Покой, пропить таблеточки, и всё, – услышала Яна незнакомый голос, но глаза не открыла, дождалась, когда захлопнется дверь за врачом.

      Она открыла голубые глаза вместе со стуком двери и обомлела. Потолок комнаты весь был в причудливой лепнине. В глазах пестрело от ярких нарисованных птиц, насекомых и бабочек. Стены были украшены мозаикой всё с тем же пернато-энтомологическим уклоном. Павлины с богато распущенным оперением, ослепительно-яркие жучки, расправившие свои волшебные крылья бабочки…

      Яна возлежала на высокой и широкой кровати под балдахином из бирюзово-золотой гобеленовой ткани с золотыми шнурами и кисточками. Вторым воздушным слоем над ней струился полупрозрачный тюль. Балдахин покоился на четырёх резных столбиках с фигурными набалдашниками в виде маленьких арабчат. Изголовье кровати было обито в технике капитоне – ромбы на стёганой обивке были утоплены в обивку золотыми пуговками. С потолка свисала роскошная люстра с висюльками, которой самое место было бы в зале или фойе театра. Простенки были заполнены огромными зеркалами в разноцветных стеклянных рамах. На полу топорщился длинным ворсом ковёр со сложным восточным орнаментом. Окна были распахнуты, но в номере было очень душно, наверное, от обилия мебели – столики, тумбочки, напольные бра и шкафы занимали всё оставшееся пространство.

      Яна поёжилась – лежать среди такого великолепия было ужасно неуютно.

      – Господи, где я? – прошептала она, натягивая до носа огромное шёлковое одеяло.

      – В президентском номере, – тут же появился в поле ее зрения Люк.

      – Что это? – слабо повела она рукой в сторону зеркал.

      Люк приосанился.

      – Это муранское стекло. И зеркальное полотно, и мозаичные рамы, – сказал