Выхожу тебя искать. Анна Данилова

работал в городской больнице в гнойном отделении и постоянно жаловался всем на свою «лошадиную работу и безденежье». Чтобы пресечь разговоры о работе, Юля вновь спросила его о женитьбе.

      – Нет, я еще не нагулялся. А чтобы гулять, нужны деньги. А денег нет. Я вот смотрю на тебя, ты не подумай, что я тебе завидую, но мне, мужику, стыдно, что я езжу на трамвае, а ты раскатываешь на такой шикарной машине…

      – Ты неисправим, Иноземцев… Ты же хороший хирург, почему бы тебе не повысить свою квалификацию и не перейти из твоего гнойного в настоящую операционную… – Юля вздохнула и уже пожалела о том, что пригласила его за свой столик.

      – Я тебя раздражаю? – Заплывшие жиром глазки Сережи Иноземцева смотрели на нее жалобно. – Хорошо, я больше не буду… Давай тогда лучше поговорим о деле… Мне вот бабушка оставила наследство, а ходить по комиссионкам что-то не хочется…

      – Ты что, Сережа, решил предложить мне бабушкино старое пальто с карманами, набитыми нафталиновыми шариками? – Юля отодвинула от себя тарелку и прикинула: если сейчас он не уймется, то остатки салата полетят в круглое лицо хирурга-неудачника.

      – Не совсем пальто… – С этими словами Сережа достал из недр своих необъятных шелковых белоснежных брюк кольцо, при виде которого у Юли сильно забилось сердце.

      – Да это же сапфиры с бриллиантами… Ах ты, поросенок, все прибедняешься, а у самого карманы провисают под тяжестью бриллиантов… Да это же просто чудо что за колечко!.. Хорошая у тебя была бабушка, ничего не скажешь… Это колечко четверть моей машины стоит.

      – А я что говорю?! А ты поди снеси его в ювелирный комиссионный, там за него и гроша ломаного не дадут…

      – Это ты зря. Его хорошо оценят и, главное, быстро купят.

      Но она уже знала, что купит его. Если не сегодня, то уж завтра – это точно.

      – Нравится? А ты примерь, – искушал ее Иноземцев и даже привстал со своего места, чтобы самому надеть колечко на Юлин палец. – Красотища, скажи! Возьмешь?

      – Возьму, чего уж там… Сколько просишь?

      – Я не изверг какой – тридцать тысяч, и он твой.

      – Понятно. Тогда можешь прятать свое колечко обратно в карман.

      – А сколько же ты хотела? Кто мне только что сказал, что оно стоит четверть твоей машины?

      – Это я погорячилась. Три тысячи… рублей, само собой, а то еще подумаешь, что баксов… Причем ты получишь их прямо сейчас…

      Кольцо по-хорошему стоило шесть тысяч, и у Юли в сумке лежали шонинские деньги, из которых она могла бы взять, с тем чтобы вложить туда свои вечером. Искушение было велико, но не поторговаться с Иноземцевым она тоже не могла – это было еще одно искушение.

      – Три? Да это же самый настоящий грабеж… Двадцать пять…

      Юля ждала и молча ела, держа свою цену, а в это время Сергей, пыхтя и потея, вел классический торг, называя каждый раз новую цену и пытаясь по выражению лица Юли определить ее реакцию на очередную цифру, постепенно все же сбавляя по полтысячи и злясь на себя за свою слабость.

      – Десять, – выпалил он наконец и, шумно