В годину смут и перемен. Часть 2. Зазеркалье русской революции. Андрей Иванович Ипатов

игорий Распутин («Мои мысли и размышления»)

      © Андрей Иванович Ипатов, 2024

      ISBN 978-5-0064-1319-1 (т. 2)

      ISBN 978-5-0060-0537-2

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      Предисловие

      В первой части своих «Годин…» автор пытался найти ответ на вопрос, каким же образом на Русском Севере из разрозненных финно-угорских и достаточно отсталых по тем временам племен смог образоваться единый русский народ. Ведь классической формы колонизации аборигенов, как, например, в Америке, здесь не было. Весь процесс единения, начавшийся еще с X—XI веков, был эволюционным, крайне медленным даже по историческим меркам. Но случилось в государстве Смутное время на рубеже XVI—XVII веков с его неординарными коллизиями и развалом династической власти, и вдруг в бешеном темпе заработали ускоряющие процесс единения «катализаторы». Это и стало теми жерновами, которые перемололи разные по своей сути племенные и общинные зерна в общую однородную муку.

      В настоящей второй части трилогии у автора опять была задача объяснить сложный путь трансформации русского человека в человека советского, происходивший в первой половине XX века. И этот путь был бы невообразим без работы своих «катализаторов», коими, безусловно, стали революции 1917 года, империалистическая и гражданские войны, красный и белый террор. Получается, что, чтобы сделать качественный шаг на новый уровень бытия и морали в общественном сознании, для нашей страны требуется сначала миновать крайне болезненные для людей «годины смут и перемен»…

      Следует ли нам ждать теперь трансформации уже советского человека во что-то более совершенное и лицеприятное? Вот в чем вопрос! Будет ли у автора завтра тема для написания третьей части трилогии? Видимо, пока говорить об этом рано. Иногда кажется, что вот оно, уже началось, а потом все возвращается на круги своя… Природные законы цикличности нивелируют хаотические всплески, порождаемые действием законов революционных переходов…

      Ну и слава богу… Любой плод должен в этом мире вызреть своим естественным эволюционным путем. Тогда, возможно, обществу удастся обойтись без «годин смуты…», потому что они всегда были и остаются олицетворением недопустимых крайностей, проявлений нечеловеческой злобы, лицемерия и коварства. Правда, именно в такие критические годины по экзистенциональным законам и раскрывается настоящая сущность как отдельного человека, так и всего народа.

      Собственно, примерам такого раскрытия сущности и посвящены эти книги.

      Глава 1. Феномен провинциальной ментальности

      В Пертовке, осень 1905 года

      Моросил слабый дождик, покрывая осеннюю хлябь на лужах пугливой рябью. Серое матовое небо нависало над уже покрывшимися золотом деревьями, среди которых выделялись бледно-красные, зеленые и серебристые пятна ржавеющей листвы. В некоторых местах деревья уже полностью оголились и протянули вверх, словно в молитве, свои ветвистые черные руки. Был самый пик осени – переломный день в смене состояния природы.

      На некоторых участках повозка случайных путников вынуждена была рассекать глубокие промоины в расписанной по грязи колесами других телег дороге. Тогда темные линии веток, прогнувшихся над дорогой, отображались дрожащей тенью на бурой воде, густо покрытой опавшими желто-грязными листьями и хвоей.

      Состояние дороги было хорошим для этого времени года и для достаточно низменной береговой местности Уломской волости. Мешающих движению упавших деревьев на пути практически не было – местные крестьяне обязаны были следить за этим и своевременно убирать. Дорога по правому, густо поросшему лесом берегу Шексны после паромной переправы в Любецах имела важное значение, так как соединяла несколько волостей и уездов Новгородской губернии (в будущем отошедших сначала к Ленинградской, а потом и к Вологодской области, со временем затопленных Рыбинским водохранилищем).

      – Тятя, а далеко нам еще? Мы в самом деле с тобой в гости в настоящую барскую усадьбу едем, такую же красивую, как в Любецах видели? – спросил тринадцатилетний подросток возницу.

      – А то! Я же тебе говорил, Ванюха: учитель мой Николай Васильевич после трудов великих вернулся на побывку в свое имение, и письмецо мне от него пришло, приглашает повидаться. Видимо, батюшка наш не силен стал здоровьем, а потому желает с земляком своим да учеником верным еще разок повидаться, побеседовать про нашу крестьянскую бытность. Дай бог ему здоровья и всяких благ! А вот тот большой зеленый дом с белыми колоннами да с мезонином, что, проезжая, мы с тобой в Любецах рядом с храмом Казанской Божией Матери видели, – это владение семьи его родного братца, уже год как покойного, Василия Васильевича. Величайший был живописец, ну да мы о нем с тобой ранее уже говорили не раз. А сам дом этот, сказывали, в разное время, путешествуя по нашему краю, два российских императора посещали. Два Александра! Первый, Александр Павлович, что Наполеона французского побил, и второй, Александр Николаевич, что волю нашему крестьянскому сословию объявил и от рабства нас навеки освободил. Правда, в нашей