.

тебе лет?

      – Четырнадцать, – признался я.

      – Правда? – она приподняла одну бровь.

      – Ну, я пропустил два класса.

      – Круто. Ты, наверное, жутко умный.

      Я пожал плечами. Я вовсе не считал себя жутко умным.

      – Ты как этот… Уилл Хантинг, да?

      Меня очень удивило, что она смотрела «Умницу Уилла Хантинга».

      – Да нет, я не настолько…

      Алина встала и прошлась по кабинету, разглядывая ящики.

      В коридоре послышались шаги.

      – О, все идут на линейку, – улыбнулась Алина.

      Это слово всегда казалось мне странным. Почему именно линейка? Почему не циркуль?

      – Нам тоже пора, наверное, – сказал я.

      – Да ну. Че там делать? Слушать Ушастого нашего, что ли?

      – Ушастого?

      – Ага. Дирика. Все равно ничего умного он не скажет. Будет втирать про то, что надо стараться, потому что мы должны показывать результаты. Да ну на фиг. Лучше здесь посидим.

      Я знал, что дириком мои сверстники называют директора.

      Алина заперла дверь, а потом подошла и села рядом со мной.

      Теперь даже холодный компресс мне не помог бы, потому что я пришел в состояние сильного волнения. Люди говорят в такие моменты, что их бросает в жар.

      – А летом ты чем занимался?

      – Учебой.

      – Серьезно? – она покосилась на меня. – Меня летом не заставишь книжку в руки взять. Но зато приходится тренироваться.

      – Тренироваться?

      – Ага. Я занимаюсь художественной гимнастикой.

      – Здорово.

      – Ага. Я уже кандидат в мастера.

      – Это большое достижение.

      Алина засмеялась.

      – Что-то не так?

      – Ничего. Просто ты так говоришь странно.

      – Как?

      – Ну, как… взрослый.

      – Это плохо?

      Алина пожала плечами и улыбнулась, и я подумал, что у нее правильные пропорции лица. Жалко, что я почти не запоминаю лиц.

      – А я летом ездила в Вену и Будапешт. Ты там был?

      – Нет.

      – О, там так красиво. И музеи мне понравились.

      – Да, в Вене очень хороший Музей естественной истории. Я про него читал.

      – Я там не была. Зато в художественные музеи ходила. Я же еще рисую. Даже в конкурсах участвую.

      Она рассказывала о своей художественной школе на Кропоткинской, а я смотрел и слушал.

      А потом она замолчала.

      – Слышишь? Первый звонок.

      Я слышал. Значит, какой-нибудь крупный одиннадцатиклассник посадил на плечо первоклассницу с колокольчиком в руке, и она звонила, пока он нес ее по актовому залу.

      Это значило, что начался десятый класс. Мой предпоследний класс.

      – Приложи другой стороной, – улыбнулась Алина.

      – Что?

      – Компресс.

      Я перевернул компресс.

      – А тебе нравится живопись? – спросила она.

      – Да, мне нравится Лионель Фейнингер.

      – О, я про него слышала. Но не особо знакома с его творчеством.

      В коридоре раздался топот множества