Тойота-Креста. Михаил Тарковский

там было написано?

      – Больше-Муртинский район.

      – Странное название. Оно мне не нравится. Они все такие?

      – По-моему, отличные названия. Ирбейский район, Тюхтетский…

      – И ты везде был?

      – Почти. Есть, правда, посёлок, Усть-Бирь, я там не был, но такое название, что лучше пусть про запас останется.

      – А чем оно тебе нравится?

      – Оно вроде короткое, а столько всего. И свежесть, и дикость… и устье реки, и Сибирь. А взять Арадан… или Манское Белогорье…

      – А ты к названиям серьёзно относишься. Тебе здесь нравится…

      – Здесь столько всего… В Хакасии… Казановка, Аскизский район. Степь: полынь, чабрец, ирисы. И наскальные надписи… Приложишь лист бумаги, потрёшь пучком травы – и выступит конь или собака…

      – Хм. – Маша помолчала. – А у меня только кот есть. Когда я летом еду на дачу, он сидит в корзине, – Маша сопнула своим смешком, улыбнулась, прищурилась и добавила театрально: – И я его полива-а-а-ю из пульверизатора.

      – Хм, – сопнул уже Женя, – а Григорий Григорьевич рулит.

      – Да нет, он вообще не водит машину. Ему это не нужно. Ему нужно… совсем другое… Но я с ним развожусь. Уже год целый.

      – А как же всё это?…

      – Просто мы договорились, что доделаем работу, раз уж вместе взялись. Он меня уговорил… Да. А ты не похож на шофёра.

      – А ты на жену, которая разводится.

      – А на кого я похожа?

      – На «висту» в тридцатом кузове.

      – А что это такое?

      – Самая красивая машина. Которую я… когда-либо видел.

      – А то, что вы сказали, Евгений, знаете на что похоже?

      – На что, Мария?

      – На самый топорный комплимент, который я когда-либо слышала.

      – А вы её просто не видели.

      – Кого?

      – Ту «висту».

      – А какая она?

      – Такая прогонистая. И дизайн «плавник акулы».

      – Что это такое?

      – Это когда задняя стойка крыши по форме как плавник акулы, и её линия очень плавно сходит на длинный багажник. У меня была такая машина, я на ней четыреста тысяч проехал.

      – А что такое прогонистая?

      – Такая стройная, протянутая…

      – По-моему, ты преувеличиваешь…

      Замаячила заенисейская гряда сопок, корпуса, трубы. Неотвратимость, с которой приближались горы, только подчёркивала неподъёмность и мощь земной плоти. Маша достала сумочку, зеркальце.

      – Ты как самолёт.

      – Ты сказал, что я как… та… машина…

      – Сейчас ты как самолёт перед посадкой.

      – И что он делает?

      – Шевелит закрылками.

      – Я пошевелила закрылками? Ты всё время надо мной смеёшься. А ты… разве не шевелишь?

      – Я пошевелю, когда отвезу тебя в гостиницу.

      – Да, я отдохну. А вечером проедем по магазинам, хорошо? Где ты будешь ночевать?

      – У Четыре-Вэдэ.

      – Её так зовут?

      – Его зовут Владимир Денисенко. А это кличка. Ну, полный привод. Четыре-Вэдэ.

      – Он всё время… на четвереньках? – спросила Маша своим