Роман Брянский. Сычев К. В.

построенный прошлой весной для доставки бревен. А от него шагов за триста в сторону Городца тянулись как бы впившиеся в берега, почерневшие и полузасыпанные песком, обломки уничтоженных монголами вщижских судов. Их было так много, что мужики, начавшие собирать обгоревшие корабельные доски сразу же после погребения тел несчастных жертв набега, скоро устали и отказались от этого. Да и распоряжений по очищению берегов от мусора никто из управляющих не давал. Без того было много дел, и люди понадеялись, что со временем течение реки само уберет жалкие остатки речного флота.

      Ермила подъехал к огромному, наполовину обгоревшему, но все еще величественному, выдолбленному из одного тысячелетнего дубового ствола, челну, возвышавшемуся над всей кучей корабельного праха. Этот замечательный корабль принадлежал самому князю Олегу Вщижскому! Не раз выходил на нем властный вщижанин в походы по водным просторам Десны. За версту был виден огромный красный парус с изображением лучистого солнца…И вот теперь, пробитый татарскими топорами, почерневший от копоти, торчал этот челн, обреченный на погребение в тине и песке, из замерзшей береговой грязи, являя собой грустное и жалкое зрелище.

      – Господи, прости же грехи несчастного князя Олега! – пробормотал Ермила и натянул узду. – Царствие ему небесное!

      Жеребец вздрогнул и быстро поскакал через реку в сторону нового поселения, наскоро отстроенного на пепелище.

      Когда лесник подъехал к избе нынешнего вщижского старосты Вершилы, того самого городецкого мужика, с которым он встретился еще в марте 1238 года на деснинском льду во время бегства с семьей от татарского погрома, его, как оказалось, с нетерпением ждали.

      В большой светлой комнате за столом, уставленным снедью, сидели, попивая хмельную брагу, Вершила и два неместных мужика.

      – О, Ермила Милешич! – крикнул один из них, увидев лесника. – А мы только что о тебе говорили! Это хорошо, что ты тут объявился!

      Ермила без труда узнал княжеских вояк, охранявших в прошлом году брянскую усадьбу.

      – А что тут приключилось? Зачем вы пожаловали? Неужто по мою душу? – встревожился лесник. – Неужели опять беда пришла?!

      – Садись, Милешич! – улыбнулся самый молодой из воинов, лучник Крайко. – Откушай-ка с нами бражки, а там и поговорим!

      – Вот это дело! – поддакнул его старший товарищ, копейщик Путило. – Испей-ка с дорожки, а там все обсудим. Слава Господу, что ничего прескверного не случилось!

      Ермила сел за стол, и молодая хозяйка сразу же поднесла ему полную чашу…

      – Тут, Ермила Милешич, есть до тебя такое дело, – начал Путило после приема еще двух чаш. – Захотел наш Ефим Добрынич, чтобы ты сегодня же с семьей приехал в Брянск. Премного дел у нас там накопилось!

      – А как же тогда лес и сторожка? – пробормотал лесник, но Крайко перебил его: – Некогда тут, Милешич, думать! Тяжкие времена для землицы нашей наступили. Теперь, после разгрома Чернигова, подходит черед Киева! Князь Михаил уже давно присылал гонца: готовить ополчение