Альцгеймер, добрый мой приятель. Дмитрий Вощинин

спешил с утра в понедельник на работу. Как и окружающие онощущал неприятное давление начала рабочей недели. Голова с едва проснувшимися мыслями оставалась жутко тяжелой. Особенно скверно былов транспорте, когда, спустившись с эскалатора, он увидел хвост с шумом уходящегопоезда и толпу людей на перроне. Минуты три пришлось наблюдать приток и скопление людей. При посадке какая-то молодая женщина уперлась емулоктем в живот. Внутри нестерпимо закололо, он вздрогнулируками резко отпихнул ее, искоса взглянув на нежданноеявление прекрасного пола.

      «Вот гнида!» – почти вслух оскалился он и отвернулся.

      На душе былонеспокойно. Проснувшиеся от неожиданной боли назойливые мысли напомнили о хамском звонке коллектора накануне выходного дня. В перспективе торчала просрочка погашения кредита из-за больших неоправданных трат за последнее время.

      «Че я еговзял? Далась эта заграничная поездка в такую дальивсего на неделю, только в долги залез…» – лениво проворачивалось и свербело в мозгу.

      От движения транспорта,с раздражающими глаза и уши захлопывающимися дверьми, резкими толчками вагонови бесшабашно напористыми в толпе скейтбордистами, тупо звенело в голове, словно невидимые демоны и бесформенные фантомы напоминали о мрачном дыхании бездушной цивилизации.В этой беспрерывной утренней толчее молодой служащийподспудноощущал себя малоприметным муравьем или натруженной пчелкой итолько ноги, как у послушной лошади, самипривели его в рабочий офис.

      «Как жестремномотаться сюда каждый божий день» – выдохнул он,остывая после напряжения спешки.

      –Арсений Петрович, что-то вы сегодня такой хмурый? – улыбнулся непосредственный начальник, почти всегда встречавший егоутром.

      «Что тебе нужно от меня, жопа аккуратная и приползающая сюда за час до начала работы» – подумал молодой человек, но сдержался и процедил:

      –Привет, Борис Иванович…Вы, словно не покидали рабочее место…

      Обращением по имени отчеству и на «вы» они немного презрительно подчеркивали должностные различия и едва заметную несовместимость характеров, хотя оба былидвадцати семилетними ровесниками.

      Несмотря на явное опоздание подчиненного начальник говорил спокойно, будто продолжая вчерашний разговор.

      –Арсений,мне вдруг пришло в голову, что мы неправильно спланировали выполнение контракта, да и логистика слишком примитивная…

      «Вечно он все думает, рассуждает…Эта рожа протокольная…» – вошедший напряженно снимал одежду и убирал ее в шкаф.

      –Не понимаю я тебя, хочешь заработать еще больше? Ведь вроде и так все организовано хорошо. Что еще нужно?

      –Если приглядеться, резервы еще есть – начал было Борис, но видя раздражение на лице сотрудника, немного осекся и медленно закончил фразу, – Ты же знаешь…совершенству нет предела…

      –Вот это, Боря, ты правильно подметил, но деньги – далеко не совершенство.

      –Интересно ты заговорил. Я-то по простоте душевной думал, что ты из породы вечно недовольных, а у тебя философия…

      –Да! Представь себе.

      Арсений немного помолчал, отодвигая кресло и включая компьютер, и вновь вспыхнул:

      –Вот представь, – он намеренно повысил голос, – Что мы идем с тобой в тайге. Заблудились, истощали и все направлено в нас на выживание и поиск выхода из этой трудной ситуации. У тебя за плечами рюкзак с долларами, а я налегке. И кто из нас найдет этот самый выход?

      –Думаю, что я, – спокойно не без ехидства улыбнулся молодой начальник.

      –Почему это?

      –Потому, чтобы что-то найти, надо успокоиться и напрячь абстрактное мышление.

      –Твое абстрактное мышление напоминает раздумья на толчке, а тут настоящая жизнь, суровая проза жизни.

      –Я понял, на что ты намекаешь. Ты со своей стройной фигурой побежишь быстрей…

      –Вот именно, когда нас будет преследовать какой-нибудь голодный хищный зверь.

      Борис опять улыбнулся.

      –С фантазией у тебя все в норме. Я собственно уважаю и ценю тебя из-за нее. Она бывают очень даже полезной. А вот вспыльчивость до добра явно не доведет, а может оказаться роковой.

      –А вот дикий зверь не будет рассуждать про добро и зло ина твои доллары даже не посмотрит.

      –А может проникнется, что там за спиной что-то невкусно, и отстанет от меня?

      –Размечтался ты, Борис Иванович, совсем! И не посмотрит он на него.

      –А может, я брошу этот рюкзак ему в пасть, он подавится и даст мне возможность убежать?

      –Не думаю, – теперь уже улыбнулся Арсений, глядя на фигуру начальника, – Скорее он больше разозлится. Зверь значительно умней, чем слабый похотливый человек, и понимает настоящие ценности – кто тут вкусней…

      –Ну, уж и похотливый. Скорее это относится к тебе. Вот ты нарисовал картину с этой самой тайгой. А какой бы мы искали выход? Найти дорогу, выйти к людям? Или ты собирался остаться там и искать эти самые ценности среди зверей?

      –Просто сама жизнь нам