Ренессанс. Декамерон. Сонеты. Франческо Петрарка

вряд ли явится найти ее желанье.

      Когда смотрюсь в себя, я в прелестях моих

      То благо нахожу, что дух наш услаждает,

      И новый случай ли, мысль старая ль – но их,

      Утех столь сладостных, ничто не прогоняет

      И в мире, знаю я, мой взор не повстречает

      Такого чудного предмета никогда,

      Чтоб в душу новое мне влил очарованье.

      В какой бы час себя ни пожелала я

      Утешить благом тем, – оно навстречу зова

      Спешит немедленно, – и тут душа моя

      Вся наслаждения исполнена такого,

      Что выразить его ничье не может слово,

      И не поймет его тот смертный никогда,

      Кто сам не испытал того очарованья.

      А я, которая сгораю тем сильней,

      Чем более на нем свои покою взгляды, —

      Вкушая уж теперь высокие услады,

      Что мне сулит оно, – и в будущем отрады

      Еще я большей жду, с какою никогда

      Сравниться не могло б ничье очарованье.

      Когда кончилась плясовая песня, которой все весело подпевали, хотя кое-кого она заставила и задуматься над ее словами, проплясали еще несколько мелких танцев. Уже прошла часть короткой ночи, и королеве угодно было положить конец первому дню; велев зажечь факелы, она приказала всем пойти отдохнуть до следующего утра, что все и сделали, вернувшись каждый в свой покой.

      День второй

      Кончен первый день Декамерона, начинается второй, в который, под руководством Филомены, рассуждают о тех, кто после разных превратностей и сверх всякого ожидания достиг благополучной цели

      Уже солнце повсюду разлило своим светом новый день и птицы, распевая веселые песни на зеленых ветках, свидетельствовали о том во всеуслышание, когда дамы и трое юношей встали и пошли в сад, где, тихо ступая по росистой траве и плетя красивые венки из цветов, долгое время гуляли из одной стороны в другую. И как в прошедший день, так поступили и теперь: закусив, пока еще было прохладно, и занявшись пляской, они пошли отдохнуть; затем, встав в девятом часу, отправились, по усмотрению королевы, на свежий лужок и расселись вокруг нее. Она, красивая и привлекательная, с лавровым венком на голове, постояв в раздумье и окинув взором все общество, приказала Неифиле положить начало будущим рассказам. Та, без всяких оговорок, весело начала так рассказывать.

      Новелла первая

      Мартеллино, притворясь калекой, делает вид, что излечен мощами святого Арриго; когда его обман обнаружен, его бьют и хватают, и он в опасности быть повешенным, но в конце спасается

      – Часто случалось, дорогие дамы, что тот, кто пытался издеваться над другими, особливо над предметами, достойными уважения, оставался при своих шутках, иногда и к своему вреду. Вот почему, повинуясь велению королевы и дабы начать моей новеллой рассказы на поставленный ею вопрос, я намерена передать вам то, что приключилось с одним нашим согражданином,