Тайная дверь. Виктория Лебедева

тут из-за дома появляется дед. Вид у него победный.

      – Девчонки, вы посмотрите! – радуется он. – Одна половина грядки уже вся поспела, представляете? Ни единой зелёной ягодки, вон какие красавицы, а! – И ставит между нами большую миску отборной спелой клубники. – Просто удивительно, почему только та сторона? Солнца там, что ли, больше? Там же север…

      – Спасибо, – говорю я и не удерживаюсь, фыркаю.

      – Чего смешного? – не понимает дед.

      – Да так, – отмахиваюсь, – не обращай внимания. Спасибо! Клубника просто класс!

      – Ну, пробуй! – приглашает он Рину. – Мытая… А ты чего грустная такая, кнопка? Обидел кто?

      – Спасибо, – выдыхает Рина и берёт ягоду.

      – Ты небось такого сорта и не пробовала. Знаешь, как называется?

      О нет! Я этого не выдержу! Дед в пятьсот миллионный раз заводит историю о том, как не мог запомнить «мице шиндлер»! А о самом главном мы с Риной так и не поговорили! Любопытство грызёт меня изнутри и, кажется, вот-вот прогрызёт во мне дырку. И тогда я лопну, честное слово.

      Клубника быстро заканчивается. Во-первых, она вкусная. Во-вторых, я очень тороплюсь. Чтобы сбежать от деда, нужно всё поскорее съесть.

      – Дедуль, мы пойдём ко мне в комнату, ладно? – прошу я, отставляя пустую миску. – Я обещала Рине одну штуку показать.

      – Идите, конечно, – кивает дедушка.

      Сам он клубнику почти и не попробовал. Так, одну ягодку, самую малюсенькую. Всё лучшее детям. Ну и зря. Вечно с ним про такое ругаюсь.

      – Ну что, пойдём? – зову Рину, а сама боюсь, что она сейчас откажется и сбежит. При дедушке это просто. Скажет, что пора домой, и всё. Он тут же её отпустит.

      Но зря я беспокоюсь. Рина идёт за мной в дом со странной радостью. Осматривается и спрашивает:

      – А там что? А там?

      Спрашивая, она открывает все наши комнатные двери одну за другой и суёт нос в проём. Это выглядит уже не просто странно. Это выглядит как бред сумасшедшего. Но я решаю пока молчать. Сначала заманю её к себе наверх, оттуда сбежать труднее.

      Мы поднимаемся, заглянув везде, даже в хозяйственный шкаф под крышей на втором этаже, и усаживаемся на мою кровать.

      – Ну, – говорю в очередной раз, – давай рассказывай. Откуда ты? И что всё это значит?

      – Что?

      – Всё. Почему ты постоянно открываешь двери?

      Некоторое время мы опять смотрим друг на друга. На этот раз – изучающе. Я вижу, как на Ринином лице борются страх и… и ещё что-то, какая-то непонятная эмоция.

      – Ты не поверишь, – предупреждает Рина.

      – Я постараюсь.

      – Я не нарочно…

      В очередной раз я слышу это «не нарочно», а дальше начинается история.

      – Мой папа, когда был маленький, проводил здесь лето. С бабушкой, на даче, – говорит Рина. – И мне всегда ужасно хотелось посмотреть на это место. Вот прямо очень-преочень! Потому что я сама ничего такого никогда не видела. Но папа не разрешал…

      – Почему? – не понимаю я.

      – Потому что здесь у вас всё другое, хотя и очень похожее, – туманно объясняет Рина. – Но это же и есть самое