.

из виду, Чжу обратила внимание на прочих храмовых бездельников. Взгляд ее упал на кучку калек-оборванцев, сидевших кружком на корточках и азартно наблюдавших за боями сверчков в ожидании собратьев-рыбаков, которые молились в храме о спокойном море. Не только монахи, подумалось Чжу, любят посплетничать.

      – Если я оставлю тебя тут на минутку, ты уплывешь обратно в Интянь, просто чтобы меня позлить?

      – Я не хочу тебя злить, – мрачно ответил Оюан. Сквозь ротовую щель маски блеснули его зубы. Куда белее и ровнее, чем у любого известного ей наньжэня. Может, это все монгольская диета? – Я хочу тебя выпотрошить, вернуть себе войско и пойти на Даду.

      Чжу окинула его долгим взглядом.

      – И как тебе удалось провернуть такое эпичное предательство? Загадка. У тебя же что на уме, то и на языке.

      К счастью, Сюй Да уже вышел из храма. По его лицу было понятно, что от монахов он ничего не добился.

* * *

      – Они называют его островом с крепостью.

      Оюан не снял маску. Сидя в обеденном зале постоялого двора, Оюан рассеянно слушал речь Чжу, обращенную к воинам. Чжу подождал, пока трактирщик расставит дымящиеся миски прозрачного жирного супа с мелко нарезанными бамбуковыми побегами и красными ягодами годжи, и продолжил:

      – Это один из тех скалистых островков, которые видны с берега. Юаньцы согнали оттуда рыбацкое селение и построили там склады. Все подступы с моря закрыты отвесными стенами, попасть на остров или покинуть его можно только через охраняемую гавань, где стоит грузовой флот.

      Генерал Сюй поднес миску ко рту, поморщился и поставил ее обратно с удрученным видом человека, который заранее знал, что еще не остыло.

      – На острове? Мы к такому не готовились.

      – К сожалению, – согласился Чжу. – Разведчики, которых я послал, до Тайчжоу не добрались, полагаясь на слухи. Когда они говорили «склад на берегу» или «рядом с гаванью», я был уверен, что имеется в виду – на Большой земле!

      Какая неожиданность, в бешенстве подумал Оюан. Его стертые, горящие ступни пульсировали болью в такт ударам сердца. Нелепая вылазка Чжу закончилась, не успев начаться. Они вернутся с пустыми руками в Интянь, где Чжу, разумеется, проиграет генералу Чжану. Без соли-то. И Оюану не останется другого выбора, кроме бегства из той запертой комнаты. Он не знал как – не осмеливался думать об этом, такая удушающая паника подкатывала к горлу при мысли о запертых ставнях и бдительных стражах, – но знал, что должен.

      Чжу покосился на него:

      – Я даже через маску чувствую, что ты прожигаешь меня взглядом. Ужасно неприятно! Напоминает мне, как мы, бывало, сидели в том зале со статуями демонов, медитировали на смерть.

      Они с генералом Сюем переглянулись и затянули жутковатым хором:

      – Мое тело, изъеденное червями, мое тело, умалившееся до окровавленных костей, которым не дают рассыпаться только сухожилия…

      На мгновение Оюану представилось это самое тело – жизнь, которую Оюан знал и любил, умалившаяся до окровавленных костей на мокрой земле. Боль перехлестнула