Девчата. Полное собрание сочинений. Борис Бедный

что когда он наконец наберется мужества и снимет с работы Чуркина, то на его место надо будет поставить расторопную Веру. На прощанье он спросил у Чуркина:

      – Как новенькая? Продукты не портит?

      – Удружил ты мне с этой поварихой! – злорадно ответил Чуркин, с радостью чувствуя, что почтение его к начальнику, вызванное недавним нагоняем, уже улетучивается. – Я тебе так, Игнат, скажу: хороший бухгалтер должен быть в очках, а повар – толстый!

      – Тебе бы в отделе кадров работать! – со смехом сказал Игнат Васильевич и полез на парующую, готовую к отправке «кукушку» с таким видом, с каким столичный его собрат садится в персональную «Волгу».

      Проводив начальство, Чуркин вытащил из кармана большущие старинные часы размером с доброе блюдце, глянул на циферблат, покосился на солнце, уточняя время, и заспешил к кухонному навесу.

      – Готов обед? – накинулся он на Тосю, намереваясь, по своему обыкновению, переложить на чужие плечи часть того нагоняя, каким его попотчевал Игнат Васильевич.

      – Да вроде готов… – отозвалась Тося.

      – «Вроде»! – передразнил ее Чуркин. – А ну, звони!

      Тося огляделась вокруг:

      – А где у вас звонок?

      – Ты что, ослепла? – Чуркин сердито кивнул в сторону буфера, подвешенного к углу навеса. – Вот работничка бог послал!

      Тося злопамятно посмотрела на Чуркина и неуверенно тюкнула топором по буферу. Наклонив ухо, прислушалась к тонкому певучему звуку и осталась довольна. Она стукнула во второй раз, покрепче, и, войдя во вкус, принялась охаживать безотказную железяку, не жалея казенного обуха. Тягучий призывный звон поплыл над делянкой. Приплясывая на месте от избытка сил, Тося завопила на весь окрестный лес:

      – Обе-ед!.. Навались, рабочий класс!.. Кушать подано!..

      – Голосистая! – подивился Чуркин и почесал в затылке.

      На делянке замолк шум работы. Проголодавшиеся лесорубы со всех сторон устремились к Тосиному навесу.

      В горделивой позе, уперши руки в бока, Тося стояла возле котла, по-матерински снисходительно смотрела на спешащих к ней лесорубов и чувствовала себя сейчас самым главным в лесу начальником.

      – Навались, у кого деньги завелись! – крикнула Тося и вооружилась самым большим черпаком, какой только нашелся на кухне.

      С дымящимися мисками в руках лесорубы отходили от котла, устраивались, кто где может. Они облепили короткий, грубо сколоченный стол, рассаживаясь на пеньках и поваленных деревьях.

      Как ни тесно было за столом, но Тося заметила, что лесорубы потеснились, освобождая местечко Илье. «Уважают!»– решила она. Илья порылся в миске с хлебом, выбрал, как это сделала бы и Тося на его месте, вкусную горбушку и впился в нее крепкими зубами. И как недавно на делянке, когда Тося поила Илью и ей ни с того ни с сего передалась его жажда, – так и теперь она почувствовала вдруг во рту кисловатый вкус хорошо выпеченного ржаного хлеба, будто сама только что откусила от заманчивой Илюхиной горбушки изрядный кусмень.

      «Чего это я?