Убийство в заброшенном подземелье. Андрей Волковский

сам волшебник? – выдвинул предположение Скай. – Нас на воротах не досматривают.

      – Ну ты даешь, – возмутился Линт. – Волшебники разбойниками не бывают! Ну кто, сам подумай, будет вот это все десять лет выносить, чтобы потом на дорогах грабить? Ну и на жареную курочку себе любой волшебник без проблем заработает, даже самый бездарный. Никакого мотива.

      Скаю очень хотелось невесело рассмеяться. Точного мотива убийцы он не знал, да теперь уже и не узнает. Даже если злодей вдруг задержался на бренной земле в виде неупокоенного духа, вряд ли он сочтет покойного сообщника достойной темой для бесед. Но определенно не жажда чужого добра привела приличных некогда волшебников на преступный путь. Тут ставки куда как повесомее: сила, власть, бессмертие – на меньшее уважающий себя волшебник не согласится.

      Тем временем они со студентом вышли из здания Гильдии, свернули в переулок между Гильдией и административным корпусом Школы Волшебства, пересекли узкую улочку и уперлись в небольшую деревянную дверь без вывески. Даже через закрытую дверь на улицу просачивались веселые голоса, звон посуды и запахи жареной рыбы, меда и специй.

      В забегаловке оказалось тепло, душновато и очень шумно. Студентов сюда набилось чуть не больше, чем в библиотеку, хоть помещеньице с низким потолком и парой крошечных окон и было в десяток раз меньше. Свободного места Скай не увидел, но Линт сразу же повлек его куда-то в темный дальний угол.

      За столиком в нише уже сидела парочка студентов: крепыш с пробивающейся черной бородкой и худенький светловолосый мальчишка, по виду похожий максимум на пятикурсника.

      – Кирт, Ниар, это Скай! – представил Линт, пробравшись к столику.

      Парни подвинулись. Линт плюхнулся на скамью рядом с крепышом Киртом, Скаю досталось место на одной скамье с Ниаром. Тесно им не было, но студент все равно выглядел недовольным. Теперь Скай разглядел, что он не так юн, как кажется на первый взгляд. Да и одинаковые шейные платки свидетельствовали, что все трое новых знакомцев учатся на одном курсе.

      Шейные платки в ларежской Школе получали все студенты при поступлении. Причем если основной их цвет обозначал факультет, то дополнительные полоски и узоры придумывались для каждого курса свои. Считалось, что узоры ни разу еще за сотни лет существования Школы не повторились, хотя находились придиры, утверждающие, что различие в толщине полосок на две-три нитки невооруженным глазом не заметно и потому отличием не считается. Придир, однако же, не слушали, а иногда даже били.

      Платки у парней были огненно-оранжевые в чередующихся сплошных и пунктирных зеленых полосках. Вместо узлов платки у всех троих были скреплены бронзовыми спиральками с маленькой подвеской в виде не то якорька, не то кирки. Видимо, новая ларежская мода. Скай припомнил, что оранжевый означает «общая практика», практическое волшебство без узкой специализации. Значит, будущие коллеги Ская. Как сказал в свое время куратор группы на выпускном: «Вы все равно ни хрена точно не знаете, но во всем хотя