Юность. Александр Омельянюк

ведая того, и вопреки своим желаниям, чуть было не стал потенциальным агентом иностранной разведки.

      В начале декабря на Петра Петровича неожиданно вышел французский журналист Пьер Пуше.

      Тот долго высиживал вечерами в их дворике на холоде, или прохаживался по Печатникову переулку, пока не увидел в двух правых крайних окнах на третьем этаже дома двадцать, зажёгшийся свет.

      Пьер Пуше неожиданно позвонил в дверь и напросился в гости, мотивировав это передачей Кочету документов и информации по его парижской квартире.

      Таким образом, французская разведка Сюрте Насьональ возобновила свою прежнюю «попытку».

      Но теперь уже, не надеясь получить, потерявший былое влияние и осведомлённость, источник, они, неожиданно для Петра Петровича, сконцентрировались на «воспитании» его сына – почти шестнадцатилетнего Платона – в лояльности к Франции, мечтая сделать из него в будущем хотя бы своего возможного агента влияния.

      – «Мсье Питер! Я пришёл к вам по поручению юридической службы. Во-первых, я передаю вам документы, подтверждающие, что с вашей парижской квартирой всё в порядке, и деньги за её аренду регулярно поступают на ваш счёт. Вот выписки из банка и городских коммунальных служб об отсутствии у вас задолженности, и письмо от вашего нотариуса».

      С этими словами гость передал бумаги хозяину, который бегло просмотрел их, теперь уже по своей инициативе возвращаясь к разговору:

      – «Merci, monsieur Pouchet! – ответил Пётр Петрович – Садитесь, и позвольте мне теперь угостить вас моим вином из черноплодной рябины!».

      – Хорошо хоть, что соседей нет! – искренне обрадовался Кочет.

      Гость с наигранным удовольствием отведал тёмно-гранатового, довольно крепкого напитка, похвалив и поблагодарив хозяина. Однако он попытался поскорее перейти ко второму, и главному вопросу.

      – «Mille pardons! Разрешите я продолжу?! Во-вторых, я представляю сейчас и интересы французского правительства!».

      Увидев удивление и настороженность на лице пенсионера, журналист настойчиво продолжил:

      – «Мсье Питер! У нас к вам будет совсем небольшая и совершено необременительная для вас просьба. Вам практически не нужно будет ничего делать нового».

      – «Да бросьте, вы, бросьте! Какие ко мне могут быть просьбы?! Я же вашим людям из Сюрте Насьональ ещё лет десять назад в Париже говорил, что я убеждённый коммунист, патриот своей Родины!» – решительно прервал в зародыше возможную попытку новой вербовки бывший сотрудник советской политической разведки.

      – «Да-да! Я в курсе! Но мы знаем, что советская власть и партия вас незаслуженно и серьёзно обидели!» – пытливо взглянул он в глаза Кочета.

      В этот момент покрасневший Кочет заёрзал на стуле, подумав:

      – Вот как, значит, ты решил подойти ко мне?! Через мои старые обиды, про которые я давно забыл и совсем не думаю о них! Что теперь толку ворошить прошлое и с кем-то сводить счёты?! А с кем и как? С государством, или партией?! Зачем? Что теперь изменишь? А вот совсем испортить остаток жизни себе и жизни членам своей семьи – вполне возможно,