Знак белой лилии. Наталия Антонова

видишь, то чего спрашиваешь, – флегматично ответил Шахназаров.

      – Ты сказал, что ее убили.

      – Да. Потому что удар был сильным. То есть ее толкнул человек с большой силой, скорее всего, пребывая в ярости.

      – Так это может быть несчастным случаем? – почему-то обрадовался Наполеонов.

      – Это уж тебе решать, – отмахнулся от него судмедэксперт.

      Наполеонов вздохнул, пожевал нижнюю губу и спросил:

      – Больше ты мне ничего не хочешь сказать?

      – Хочу! Очень хочу! – чуть ли не со страстью в голосе ответил Шахназаров и добавил: – Но если что и скажу, то только после вскрытия.

      – Ладно, – махнул Наполеонов, – твоя шарманка известна давно. Буду ждать.

      – Жди, – обнадежил его судмедэксперт. И уехал.

      Взгляд Наполеонова упал на снующего вокруг трупа полицейского фотографа Валерьяна Легкоступова. Выбирая лучший, с его точки зрения, ракурс, фотограф то приближался к убитой, то отдалялся, то склонялся, то чуть ли не замирал на одной ноге.

      Наполеонов поморщился:

      – Хватит уже! Достал ты всех своей художественностью. Это все-таки место преступления, а не студия!

      Валерьян, как всегда, пропустил замечание следователя мимо ушей.

      – Санитары, забирайте труп, – сказал Наполеонов.

      – Еще минуточку! – взмолился Валерьян.

      Но следователь был непреклонен.

      Фотограф же успел сфотографировать упавший при поднятии трупа лепесток лилии. И благодаря его ловкости лепесток застыл в воздухе, на снимке, разумеется.

      – А ведь красивая женщина была, – проговорил Наполеонов в пустоту.

      На его замечание отозвался Незовибатько.

      – Как определил? – спросил он.

      – Да вон же на стенке ее портрет стоит.

      – Точно, симпатичная. Но заметь, Александр Романович, что на портрете она моложе.

      – Наверное. Ты не подскажешь мне, что означают эти лилии? – спросил он эксперта. – Судя по всему, ее специально кто-то ими украсил.

      Тело убитой было усыпано белыми лилиями. Труп унесли, а лилии остались, и они продолжали издавать сильный и даже удушливый запах.

      – Я открою окно? – спросил оперативник Ринат Ахметов.

      – Открывай, чего уж теперь, – разрешил Наполеонов, – а то мы тут все задохнемся. Вот глупая голова! – хлопнул Наполеонов себя по лбу.

      – Что еще приключилось? – спросил Незовибатько.

      – Не спросил у Шахназарова, не могла ли она потерять сознание от запаха лилий.

      – Это навряд ли, – ответил эксперт.

      – И все-таки, что значат эти лилии? – вернулся Наполеонов к не дававшему ему покоя вопросу.

      – Белые лилии – это символ чистоты, невинности, – вмешался Валерьян и предположил: – Может, она старая дева?

      – Сам ты старый дев, – фыркнул Наполеонов.

      Фотограф покраснел и отошел к открытому окну.

      Остальные оперативники проводили обыск.

      – Что-то вас здесь слишком много, – проворчал Наполеонов и отправил часть оперативников опрашивать соседей, предупредив, что с Соболевой он закончит