Время вестников: Законы заблуждений. Большая охота. Время вестников. Андрей Мартьянов

ночной рубашке, прикрытой сверху легким плащом), потеснил принцессу вглубь комнаты и запросто поцеловал.

      – Я вам сейчас такое расскажу! – воскликнул Сергей, не понимая, отчего вдруг благосклонная к нему принцесса отшатнулась и поспешно вытерла губы ладонью. – Все, войне конец! Танкред поймал Ричарда!

      – Сударь, – кашлянув, сказала Беренгария, отводя глаза, – будьте столь добры выйти.

      – А Ричард… – продолжал заливаться соловьем Казаков и вдруг осекся. – Что, простите?

      – Дама просит вас выйти, мессир, – холодный, довольно высокий голос. Причем, что характерно, мужской.

      Казаков аккуратно поставил кувшин с вином на пол и, нехорошо прищурившись, обернулся.

      – Мессиры, позвольте вас представить, – на редкость не вовремя пролепетала Беренгария, старательно прикрывая ладонью открытую шею. – Это…

      – Это кто-то, кто пришел раньше, – понимающе процедил Казаков. – Ваше высочество, ну нельзя же так! Не успеешь уйти на полночи, а вы уже начинаете страдать от одиночества!

      – Если вы продолжите оскорблять в моем присутствии дочь светлейшего короля Наварры… – проговорил неожиданный соперник и сделал многозначительную паузу. Про такой голосок говорят – режет, как ножом по стеклу. – Вы вылетите отсюда быстрее, чем камень вылетает из пращи. Покиньте комнату, сударь.

      «Нахальный парнишка, – подумал Казаков, оскорбительно пристально рассматривая незнакомца. По виду – лет шестнадцать-семнадцать, но, судя по проглядывающей из-под распахнутой рубашки мускулатуре, вполне силен и не дурак подраться. Последнее еще по глазам замечается – в темных зрачках так и светится самоуверенность, переходящая в наглое спокойствие. Волосы длиннющие, темные, едва не до поясницы, схвачены шнурком на затылке. – Черт, странный тип… Почему я не могу смотреть ему в глаза? Очередной экстрасенс, что ли?»

      И точно, Сергей никак не мог заставить себя встретится взглядом с новоявленным воздыхателем Беренгарии. В то же время появилось странное чувство – внезапно захотелось извиниться и очень плотно затворить дверь с другой стороны.

      «Чушь какая! – помотал головой Казаков, сбрасывая наваждение. – Ну уж нет! На хамство будем отвечать хамством!»

      – Не будет ли угодно благородному мессиру, – выродил Казаков, непринужденно рассматривая потолок, – не беспокоить далее даму, а выйти со мной в монастырский сад и поговорить о делах духовных? В частности, о неприглядном грехе прелюбодеяния?

      – Что вы себе позволяете, Серж? – возмутилась принцесса, причем довольно искреннее, но длинноволосый (которого Казаков уже нарек кличкой «Хиппи») только поднял руку.

      – Ваше высочество, не беспокойтесь. Я достаточно силен в богословии, чтобы провести надлежащую беседу с этим оруженосцем.

      – Я не оруженосец, – бесцеремонно вставил Казаков и зачем-то потрогал левое ухо. – Я рыцарь короля Сицилии.

      – Давно ли? – холодно осведомилась Беренгария.

      – С