Время вестников: Законы заблуждений. Большая охота. Время вестников. Андрей Мартьянов

весьма благополучно, матушка. А вы? Не привиделся ли гиппотавр?

      – Нет, – пресекла ерничество возлюбленного чада Элеонора Аквитанская. – Не привиделся. Мне снилось другое: нападение на ваш лагерь. Танкред показывает зубки, сир, а у вас всего три дня для того, чтобы договориться с королем Сицилии.

      – Нападение? – Ричард кулаком протирал глаза, а мессир де Борн предпочел ретироваться обратно в палатку, ибо Элеонора ожгла его взглядом, более приличествовавшему голодному василиску. – Почему меня не разбудили?

      – Наверное, – источавшим патоку голоском проворковала королева, – боялись нарушить ваше уединение с мессиром Бертраном де Борном. У вас, видимо, был многоученый диспут о поэзии?

      – Надоело! Прекратите, прошу вас! – не то обиженно, не то яростно выкрикнул Ричард. – Сударыня мать моя, мне следует натащить полный шатер шлюх, чтобы вы перестали меня попрекать? Кто-нибудь мне скажет наконец, что произошло? Где Йорк и граф Анжуйский?

      – Возле стен города, – несмело заикнулся один из пажей. – Готовят новую атаку. А ночью…

      – Что произошло ночью, вам объяснят эти дворяне. – Элеонора взглядом приказала юному оруженосцу умолкнуть и повела ладонью, подзывая Мишеля с Гунтером. – Только благодаря им вы, мессир сын мой, могли благополучно созерцать сны.

      Церемония представления оказалась короткой и деловой. Непременное преклонение колена, рыцарь с германцем быстро назвали имена и замолчали, предоставляя право говорить хитрющей королеве-матери. Интересно, что такого она придумала?

      Еще не до конца проснувшийся Ричард озадаченно рассматривал сэра Мишеля. Он определенно где-то встречал этого шевалье, но никак не мог вспомнить, где именно – быстрому соображению мешали невыветрившиеся с вечера винные пары. Молодой Фармер, наоборот, все отлично помнил, однако подсказывать Ричарду отнюдь не собирался, благо обстоятельства их встречи говорили отнюдь не в пользу Мишеля. Именно сын барона де Фармер поздним осенним вечером 1188 года заставил Львиное Сердце, тогда еще принца, отступить – Ричард в одиночку погнался за маленьким отрядом, сопровождавшим больного короля Генриха II, но достичь своей цели не сумел. Некий совсем молодой норманн из свиты Старого Гарри загородил принцу дорогу, а когда тот отказался от поединка, ранил коня.

      – Мы с вами знакомы, шевалье? – хмурясь, вопросил король, чья память никак не желала возрождаться из похмельного праха.

      – Да, ваше величество, некоторым образом. Я воевал с вами в Нормандии и участвовал в сражении при Верн-д’Анжу, когда была обращена в бегство армия Генриха.

      Сэр Мишель говорил истинную правду – по неразумной молодости (если быть справедливым, этот этап жизни он до сих пор не миновал) Фармер еще оруженосцем вступил в войско принцев, много месяцев сражался против прежнего короля, но, получив рану копьем в левый бок, отправился домой, прибившись по дороге к эскорту Старого Гарри. Правда – она правда