Полковник милиции Владислав Костенко. Книга 2. Огарева, 6. Юлиан Семенов

серьезно?

      – Серьезно.

      – Неужели вы думаете?.. – Мишаня брезгливо усмехнулся. – Я завязал, совсем завязал, ясно? Я работаю. Честно работаю. И я теперь не хочу знать ни вас, ни тех, кого вы ловите.

      – Ловлю я банду, которая угрохала трех человек, Мишаня. Это тебе не печки-лавочки.

      – Варварство, конечно, только я здесь при чем?

      – Ты можешь мне помочь.

      – Нет, я в эти игры никогда не играл, а уж теперь тем более играть не собираюсь.

      – Я, наверное, очень тебя подвел?

      – Чем?

      – Ну как же: легавый, а пришел к тебе домой…

      – Ко мне – пожалуйста. Я к вам не хочу, это прошу понять.

      В соседней комнате заплакал ребенок.

      – Шурка проснулся, – сказал Мишаня, и лицо его смягчилось, разошлись жесткие морщины возле рта и над переносьем. Он быстро поднялся, ушел в комнату и вскоре вернулся с мальчиком, розовым со сна. Мальчуган был кудрявый, он удобно устроился на отцовской руке и хмуро разглядывал гостя.

      – Ну, давай занимайся с сыном, – сказал Костенко, поднимаясь, – я пошел.

      – Вы это… не обижайтесь. Я ведь не против вас лично.

      – А против кого ты «лично»? Что же мне тогда с тобой было делать, Мишаня? Ты же закон преступал.

      Мишаня подбросил сына на руке и усмехнулся:

      – Вишь какое дело, Шурик? Смотри закон не преступай, а то упрячут в острог.

      Мальчик засмеялся и дернул отца за ухо.

      – Ты не очень-то, – посоветовал Костенко, – сейчас дети умными растут, умнее нас с тобой. Не надо ему знать, что тебя сажали. Не шути так.

      – От сумы да от тюрьмы не зарекайся. Так говорится?

      – Это все ля-ля, Мишаня. С ума сойдешь от горя, случись с ним что.

      – Мой же отец с ума не сошел.

      – Так он у тебя алкоголик, какой с него спрос.

      – То есть как это, какой спрос! Он же отец! Он жизнь мне дал! Ничего себе, какой спрос.

      – Это хорошо, что ты так ерепенишься, – сказал Костенко, – это ты ерепенишься верно.

      – А то, что вам отказываюсь служить, это неверно, да? Так вас надо понимать?

      – Служить тебя никто не заставляет, Мишаня. Я к тебе за помощью пришел. Я объяснил тебе, что ищу банду, которая убила трех человек. Трех, ясно? Восемь сирот осталось. Ладно, это уже лирика. Будь здоров. И Шурке витамин «А» давай, в этом возрасте он очень нужен.

      Когда Костенко ушел, Мишаня поднял сына над головой и сказал, вздохнув:

      – Что, парень, смеешься? Весело тебе, дурачку моему, да? Весело? Ну и веселись, пока я живой.

      День делового человека

      В Госплане Проскуряков провернул только полдела: сметы на расширение Пригорской аффинажной фабрики, вернее, цеха по обработке рубинов и гранатов, были рассмотрены и в принципе одобрены, однако решение еще не состоялось, потому что второй день шла теоретическая конференция по внедрению автоматических счетных систем в народное хозяйство.

      Однако Проскуряков успел зайти к Иволгину и объяснил ему, что те двести сорок тысяч, которые он просит на расширение производства, принесут отдачу уже через полгода,