Бедная Лиза. АНОНИМУС

Не говоря уже о том, что квартиру, которая стоит пустой, могут просто вызвонить и ограбить домушники.

      – Это верно, – кивнул Воронцов, – верно… И если нет у него сообщника, которому бы он доверил такие деньги, а такого сообщника у него, конечно, нет, слишком велик соблазн… Так вот, если нет сообщника, остается один вариант – вкладываться в произведения искусства.

      – Какого еще искусства? – не понял Волин.

      – Любого, – отвечал генерал. – Но в первую очередь, конечно, изобразительного. Так сейчас все делают. Это раньше золотые часы вагонами скупали, а сейчас искусство – лучший вариант. И все, от последнего чиновника и до первого олигарха именно в нем начали деньги прятать. Вот сам подумай. Висит, скажем, на стене непонятная каляка. То есть все думают, что это каляка, а это на самом деле какой-нибудь Малевич рисовал, и цена этой каляке – миллион евро. И за руку особенно не схватишь: в случае чего скажет, что купил в парке «Музеон» за десять тысяч рублей. Это если по картинам. Но и разновсякий антиквариат тоже неплохо идет. Бронза там, фарфор и прочее тому подобное. Какая-нибудь дворцовая ваза эпохи Мин в хорошей сохранности может стоить миллионы долларов.

      – Не было у него в квартире ни фарфора, ни бронзы, – нетерпеливо заговорил Волин, – и ваз никаких тоже не было.

      – А картины? – не отставал генерал.

      – Что – картины?

      – Картины на стенах висели?

      Волин открыл было рот, но внезапно задумался.

      – Картины были, – сказал он. – Точнее, одна картина.

      – Ты ее, конечно, сфотографировал? – спросил Воронцов.

      Старший следователь поморщился: да там вообще не о чем говорить, какой-то нонейм, не Рубенс с Рафаэлем точно.

      Генерал сердито откашлялся:

      – Где там Рубенс, а где не Рубенс, не тебе решать. Просто скажи: сфотографировал или нет?

      Но Волин картину не фотографировал. Во-первых, он пришел не с обыском, а неофициально. А во-вторых, это не Голочуева картина, он сам сказал, что вся обстановка – казенная.

      – А что на картине? – поинтересовался генерал.

      Волин почесал висок, вспоминая. Картина, как уже говорилось, не бог весть какая интересная. Мальчик какой-то лет десяти в матроске и с игрушечным ружьем в руках…

      – И все? – сурово спросил Воронцов.

      – А чего вам еще? – развел руками Волин. – Таитянок и отрезанные уши Ван Гога?

      Сергей Сергеевич хмыкнул. Ладно, сказал, что, кроме указанного, есть у него по Голочуеву? Да, собственно, ничего больше и не было, только покойный зам и вот еще…

      Волин вытащил из кармана пиджака и положил перед генералом диск с записью программы «Частное расследование». Генерал повертел диск в руках.

      – Ладно, – сказал, – ладно. Сейчас уже поздно, так что дуй домой. А я посмотрю это все, пошевелю извилинами, может, позвоню кое-кому. А как только станет что-то ясно, тут же тебя и наберу.

      – Хорошо, – согласился Волин, – созвонимся, а вы отдыхайте пока.

      И двинулся к двери.

      – Погоди, – сказал