Дитё. Двойной удар. Владимир Поселягин

версию языка, отчего и понимал его речь с трудом.

      – Да, мне хотелось бы поговорить с капитаном.

      – Я капитан «Святой Анны». Поднимайтесь на борт.

      Через пару минут мы с капитаном доном Родригесом сидели в его небольшой каюте. Познакомиться мы успели еще на палубе. Общались вполне свободно и в общем друг друга понимали.

      При знакомстве я выяснил, почему они тут воздух пинают. Их судно было курьерским, они доставили в ханство своего представителя для налаживания торговли. Вот и ожидали, когда он вернется из столицы.

      После распития виноградного вина, кстати, местного, капитан попытался выяснить причину моей заинтересованности его судном.

      Откинув полу кафтана, я достал один из пистолетов и протянул его капитану.

      – Что вы можете сказать об этом оружии?

      Родригес долго крутил пистолет, с любопытством разглядывая его. После моего разрешающего кивка – пистолет все равно был разряжен – он несколько раз щелкнул курком, выбивая кремнем искры, и ахнул в восхищении.

      – Что я вам могу сказать, дорогой дон Олег. Видите клеймо мастера на рукоятке? Это довольно известный мастер, однако я не припомню, чтобы он выпускал подобное оружие. Подождите минутку… – капитан положил пистолет на столик, встал, подошел к занавеске и, откинув ее, что-то взял в руки. Когда он обернулся, я увидел в его руках аркебузу и пистолет.

      Вернувшись, он сел обратно на парусиновый стул и протянул мне пистолет со словами:

      – Сравните. Добавлю, что у меня лучшее оружие и самое дорогое.

      Сравнивать было с чем, оружие оказалось не кремневым, а фитильным, в достаточно неказистом исполнении.

      – Теперь взгляните на аркебузу, – протянул мне допотопный мушкет капитан.

      Мало того что он весил хрен знает сколько, так вместо приклада – смех один.

      – Да, разница чувствуется, – согласился я, возвращая капитану его оружие.

      Водрузив все на место, он сказал:

      – Рассматривая ваш пистоль, я вспомнил, что за два месяца до смерти мастер, изготовивший его, взял на работу помощника, говорят, одаренного юношу. Может, это его работа?

      – Вполне может быть. А что случилось с мастером?

      – Мастерская взорвалась. Погиб и он, и помощник. Так что могу предположить, что этот пистоль единственный в своем роде. Еще вина?

      – Пожалуй, – согласился я и прикинул: «Попаданец? А что, вполне возможно. Начал ставить эксперименты, вот и подорвался».

      – Вы не хотели бы его продать? Я дам хорошую цену. Серебряный талер.

      Я рассмеялся, отрицательно покачав головой. У меня было другое предложение.

      – Как насчет того, чтоб обменять его на пушку с запасом пороха, ядер и картечи?

      Капитан скривился и отрицательно покачал головой. На судне испанца, которое он, кстати говоря, называл «Нао», было восемь пушек, по четыре с каждого борта и три на вертлюгах. Вот две таких я и собирался купить. Пушек у татар, к сожалению, не было. В крепости я заметил несколько трофейных, но они не продавались. И вообще порохового оружия было мало и стоило оно дорого.

      Торг