Русская война. 1854. Книга 2. Сергей Савинов

каждый в стране, особенно после той фразы, когда вы пообещали, что не пожалеете для него любого, даже самого уродливого, дерева[1].

      – Каждый, кроме штабс-капитана, – улыбнулся Корнилов.

      – Кроме него, – согласился Меншиков. – Но вернемся к делу. Раз уж вы к нам заглянули, Григорий Дмитриевич, давайте обсудим ваш случай. Мы уже выслушали доклад капитан-лейтенанта Ильинского, но хотели бы узнать и ваше мнение.

      – Тогда расскажите, что уже стало известно за эти сутки, чтобы я не гадал и не тратил время зря, – предложил я, повернувшись к Дубельту.

      – Пожалуй, так действительно будет быстрее, – справившись со вспышкой гнева, обладатель лазоревого мундира ответил мне уверенной улыбкой. – Итак, мы восстановили цепочку событий. Все началось вчера утром, когда некий слуга по общим поручениям принес поручику Арсеньеву срочное письмо, переданное генерал-адъютантом. Письмо с тем самым приказом, что поручик потом передал капитан-лейтенанту Ильинскому. Мы попытались найти слугу, через которого кто-то запустил подделку, и нашли. Мертвое раздутое тело качалось на прибрежных волнах. Кто-то убил его, а потом попробовал избавиться, понадеявшись, что море унесет его с собой.

      – Не унесет, – вмешался я, зацепившись за нестыковку. Все-таки уже несколько недель живу рядом с морем и какие-то вещи успел запомнить. – Тут почти нет приливов и отливов. Тем более, если тело скинули утром… Получается, убийца не мог не понимать, что на слугу выйдут. А его знакомые?

      – Знакомые слуги? – удивился Меншиков. Кажется, для него было странно опускаться так низко в поисках информации.

      А вот Дубельт только усмехнулся.

      – Семья не видела Петра Гавриловича, так его звали, уже два дня. Он сказал, что получил важное задание и уедет на какое-то время из города, поэтому о нем не беспокоились. Так что убийца сначала вывел свое потенциальное оружие из нашего поля внимания, потом убедился, что его не ищут, и только потом пустил в дело.

      – А почему, кстати, поручик Арсеньев поверил какому-то странному слуге по общим поручениям? То есть если я принесу ему письмо и скажу, что оно от самого царя, он тоже бросится выполнять любые мои распоряжения?

      Меншиков и адмиралы поперхнулись. Кажется, о такой наглости никто даже не думал.

      – Теперь уже нет, я предпринял для этого меры, – нехорошо прищурил глаза Дубельт. – Что же касается поручика Арсеньева: он видел этого человека в канцелярии города. Тот работал с бумагами для флота и городской больницы. Поэтому поручик даже не усомнился.

      – А другие слуги… Больше никого не похищали? – я почувствовал, что перегибаю с вопросами, но просто не мог остановиться. Это же наш отряд пытались уничтожить, причем уже не в первый раз. Так что вычислить врага было не просто важно, это уже стало делом жизни и смерти.

      – Больше никого. – Дубельт в процессе разговора словно несколько раз менял обо мне мнение. – Но вернемся к вашей ситуации. Вы получили фальшивый приказ и организовали свою вылазку. Рискнули

1

Цитата, приписываемая Дубельту в разговоре о Герцене и Бакунине: «У меня три тысячи десятин жалованного леса, и я не знаю такого гадкого дерева, на котором бы я его не повесил!»