Круглый год. Детская жизнь по календарю. Марина Костюхина

тяжело раненых. «Матушка Ты наша! Ангел Хранитель» – вырывалось из запекшихся уст раненых125.

      Дальнейший путь царской семьи описывается как всенародное торжество, во время которого государь демонстрировал царскую милость, а народ – преданность царю.

      При жизни императора в официальных речах, посвященных высокоторжественному дню, его чудесное спасение связывалось с богоизбранностью монарха. После смерти Александра III (1894) акцент в текстах о царе стали делать на его личных добродетелях. «Вера и любовь к ближним – вот две главные черты духовного облика Государя. Не за эти ли добродетели его и спас Его Господь Бог от смертной опасности?»126 Завершением торжественных речей было обращение к воспитанникам: «Возблагодарим же, возлюбленные, Господа Бога, что он посылает нам таких Государей – самоотверженных, религиозных, мудрых и миролюбивых!»

      Все календарные сборники обошло стихотворение под названием «Семнадцатое октября 1888 года», в котором мать рассказывает малолетнему сыну о знаменательном для всей России дне. Особым значением наделяется милостивое отношение императора к виновникам происшествия, не понесшим наказания (в действительности виновные в аварийном состоянии железной дороги так и не были названы).

      «Отчего сегодня, мама, все звонят колокола,

      И лампадку, словно в праздник, пред иконой ты зажгла?

      Разве праздник?» – «Да, мой милый! В этот день потрясена,

      Словно громом, божьим чудом, наша дрогнула страна…

      Ехал Царь с Своей Семьею… Поезд вдруг сошел с пути, —

      Было многим здесь могилу суждено, дитя, найти;

      Кровь лилась, стонали люди, смерть была со всех сторон!

      Государь с Своей Семьею только Богом был спасен!

      Оттого-то нынче праздник, перезвон колоколов,

      Оттого-то и лампадку я зажгла у образов…

      После суд был… все открыли, – чья вина была? чей грех?»

      «Что же, – вдруг спросил малютка, – Царь велел казнить их всех?»

      «Нет, мой милый, милость Божью твердо помня над собой,

      Всех простил он, царским словом сняв со всех вину долой!»

      И задумался ребенок… Мать закончила рассказ, —

      По щекам ее бежали слезы тихие из глаз…

      И вечернюю молитву в этот светлый день творя,

      Он спросил у мамы тихо имя доброго Царя127.

М. Майков, 1895

      Риторика в календарях, речах и молебнах, посвященных высокоторжественным дням, соответствовала официальным канонам, сопровождавшим любое упоминание представителей царского дома в публичном пространстве. Освоение этого канона было частью школьного и гимназического образования (ученики произносили речи, писали торжественные тексты, заучивали многословные эпитеты и перечни званий и титулов при назывании членов дома Романовых). Однако со временем такая риторика применительно к воспитанию школьников и гимназистов стала вызывать у педагогов большое сомнение.

125

Там же. С. 6.

126

Три речи, говоренные в СПб. Третьем реальном училище законоучителем-священником И. А. Моревым в 1898. СПб., 1898. С. 15.

127

Школьный праздник в честь трехсотлетия избрания на царство Михаила Федоровича Романова / Под ред. Кл. Лукашевич. М.: тип. Т-ва И. Д. Сытина, 1913. С. 90.