Восхождение богов. Даша Пар

брата и обвивая его шею руками. – Идеальная форма. Идеальная игра.

      Мужчина вздрогнул от загробного голоса сестры. Он знал, что не все пробужденные истинно пробудились. Разум многих по-прежнему блуждает во тьме. Оглядываясь на плавные движения Туулы, отправившейся в пляс под музыку, звучащую только в ее голове, он поморщился, корректируя звенья ловца снов. Звенья, которые развалятся на части, когда он потянет за нужную ниточку.

      – Как ты справляешься с Клосом, сестра? – оторвавшись от серебра нитей, спрашивает Ктуул, и девушка застывает на месте, кривя губы в хищной улыбке.

      – Тебе понравилась моя забава? Одна за другой надежды разбиваются, и он уже не знает, что реально, а что – сон. Скоро все будет готово для твоей мечты, брат.

      Ее глаза заблестели, как два медных солнца, по залу будто прокатились маленькие сверкающие капли дождя. Девушка с душой старухи захлопала в ладоши, облизывая острые, аккуратные клыки, выступающие из-под верхней губы.

      – Он симпатичнее прежнего. Нежнее.

      – Он мой, Туула, – предостерег Ктуул, подходя к сестре и кладя руки ей на талию, притягивая вплотную.

      – Да, я знаю твою ревность. И всегда-всегда буду помнить, как больно ты можешь жалить, – вмиг похолодела Туула, и на секунду сквозь нежные девичьи черты проступила жуткая гримаса боли. – Ты сделал все, чтобы кроме тебя, у меня никого не было.

      Тогда вечный наклонился к ней, целуя в лоб, шепча на ухо едва слышно:

      – Как только он станет моим, ты обретешь свободу, милая сестрица.

      В глазах девушки вспыхнул огонек отчаяния, и она впилась в его плечи, удерживая равновесие. Призрачный шанс на свободу. Впервые за сотни тысяч лет.

* * *

      После первой встречи с Туулой прошло несколько месяцев. Кроме нее, Никлос больше никого не видел, а на расспросы девушка не отвечала. Они говорили о чем угодно, только не о самом главном, и лишь изредка Туула проговаривалась, скупо делясь информацией о внешнем мире или о пробудившихся вечных. Казалось, что время застыло в ожидании чего-то непоправимого. Терпению богов можно только позавидовать, но из-за незнания их планов легко обмануться.

      Поведение девушки настораживало Ника. Она вела себя то как мать, то как любовница, меняясь, будто бабочка-однодневка. Она могла быть ласковой, нежной и терпеливой, а в следующий миг наброситься с иглами, вспарывая мозг, пока король не начинал молить о пощаде. Тогда, бесстрастно понаблюдав за его муками, она уходила и могла не приходить несколько голодных дней. А вернувшись, как ни в чем не бывало разбросать по кровати ворох рисунков, украденных из Академии художеств, и часами донимать его вопросами об искусстве и музыке этого мира.

      Тууле нравилось мыть его в ванной, подстригать отросшие волосы, брить и делать маникюр. С какой-то маниакальностью подбирать наряды, добиваясь совершенства. Она играла с ним, как с живой куклой, и любая его попытка сопротивления оборачивалась дикими приступами боли и многодневным одиночеством.

      Так было и на этот раз. После трехдневной отлучки