Время Мortido. Опасные связи. Владимир Кутырев

Просвещения, Прогресса, эпохи надежд на торжество Разума, несущего человеку Благо. Он действительно провалился, модернизм сменился постмодернизмом, надежды на процветание надеждами на выживание у одних, и желанием, фаталистически оправдывая ход вещей, трансформироваться в нечто новое – у других. Второе желание есть желание смерти традиционного человека, хотя прямо его обычно не высказывали. До некоторых пор. Но вот теперь новый этап. «Принимая вызов сложности», ее идеологи начали выступать открыто. Они сбрасывают маскхалаты, прямо заявляя, что человек не только одна из форм разума, но форма низшая, будущее место которой «в зоопарках и резервациях». Главная «маска», приманка трансгуманизма, что человек при этом будет «более совершенным», а в конце концов, бессмертным. «Зоопарки для бессмертных», а роботы смертные? Или все наоборот? Ложь и противоречия на каждом повороте мысли! Странность, однако, в том, что желающие сохранить себя люди не хотят этого замечать, предпочитают не придавать значения все шире распространяющимся призывам к ликвидации человека, по прежнему полагая, что обосновывать необходимость его «ухода» со сцены бытия, никто не осмелится. Осмелились, а дальше, особенно если прогрессоры не встретят противодействия, идеология смерти человека будет проповедоваться еще агрессивнее. Пора видеть, как это делается и, чье сознание еще не подавлено техносферой, – защищаться.

      В гуманистике, как известно, роковое слово о смерти человека впервые было произнесено французским структурализмом. Цель гуманитарных наук «не конституировать человека, а растворить его» (К.-Леви Стросс). Но тогда оно рассматривалось как некий прием, специфическая методология познания, которое предпринимается, в конце концов, ради человека. Смерть как онтологическое состояние и Благая весть о ней /Евангелие антигуманизма/ была провозглашена постструктуралистской философией или, распространяя ее на всю культуру – постмодернизмом. Наиболее решительные «слова надежды» на результаты познания человека высказал М.Фуко: «можно поручиться – человек исчезнет, как исчезает лицо, начертанное на прибрежном песке».32 Это ставит его в ряд ключевых фигур вместе с Коперником и Дарвиным, символизируя наступление принципиально нового этапа в судьбе человека и его мира.

      Но какой будет мир без человека? Что идет ему на смену? Сам Фуко оставляет эти вопросы без ответа. В последних работах он как бы даже отказывается от радикального антигуманизма, опять говорит о субъекте и герменевтике его познания. Однако идеи живут собственной жизнью и Ж. Делез в приложении «О смерти человека и о сверхчеловеке» к своей книге о Фуко такой ответ дает. «Силы в человеке вступают в отношения с силами внешнего: с силой кремния, берущего реванш над углеродом, с силами генетических компонентов, берущих реванш над организмом, с силой аграмматикальностей, берущих реванш над означающим… Как сказал бы Фуко, сверхчеловек – это нечто гораздо меньшее, чем исчезновение существующих

32

Фуко М. Слова и вещи. М., 1994. С. 404.