Моя милая ужасная невеста. Марина Владимировна Ефиминюк

он не смел целовать меня своими пунцовыми губами.

      – Думаю, они достаточно одурачены, а я замерзла. Давай заканчивать наш утренник на свежем воздухе, – с трудом вернув дар речи, произнесла я и кивнула на нетронутую еду. – Темные прислужники все уберут.

      Ничто не может испортить первый глоток утреннего кофе? Ха-ха! Закари Торстен способен испортить любой кофе: черный, с молоком, горький и сладкий. У него степень магистра по тому, как испоганить хороший момент. Может давать платные уроки.

      Склонившись, я прихватила с пледа крышку от термоса и, на ходу затолкнув ее в фарфоровое горлышко, двинулась в сторону лестницы. Под ногами шуршала речная галька с неопрятно вылезающими между камнями желтыми пучками травы.

      – Марта! – позвал меня Торстен, впервые не опустившись до пошлой «милой» или до глупого «сентября».

      – Мы играем в догонялки! Не знаешь такой игры? – не оборачиваясь, громко ответила я и поправила на плече сползшую шаль. – Я делаю вид, что убегаю, а ты делаешь вид, что никак не догонишь.

      Конечно, он не остался на берегу в гордом одиночестве строить из себя печального героя девичьих снов и нагнал меня.

      – Эй, в тебя как демон вселился, – с претензией произнес он.

      Я мудро промолчала, что из нас двоих именно в него вселялся демон. В прямом смысле этих слов.

      – Закари, я пытаюсь тонко намекнуть, что хочу провести часок без наших серьезных отношений, а ты никак не понимаешь, – зло проговорила я. – Просто жажду вспомнить, как прекрасно жила до вчерашнего ужина. Удивительное время! Я по нему уже скучаю.

      – Стой! – Он схватил меня за локоть и заставил развернуться. – Ты из-за поцелуя, что ли, взбесилась?

      – Торстен, ты выбрал очень, очень плохой способ извиниться, – процедила я, стряхивая его руку.

      – В смысле: извиниться? – От удивления у него поползли на лоб брови.

      От злости у меня свело челюсть. Пришлось себе напомнить, что влюбленная девушка обычно терпима к любым выкрутасам предмета обожания и ослепляющие чары, залепленные в наглую физиономию, вообще неуместны. Особенно на каменной лестнице, способной кого угодно довести не просто до речного берега, а до того света, где наши предки возмущались из-за аферы правнуков.

      – Торстен, не учили спрашивать у девушки, прежде чем лезть с поцелуями? – быстро спросила я.

      Закари не сводил с меня любопытного взгляда, словно разговаривал с монашкой, сбежавшей от пострига и видевшей жизнь только из оконца монастырской кельи.

      – Нет, – с беззастенчивым спокойствием ответил он.

      – Зря.

      – Но если тебе принципиально, то извини. Буду знать, что ты ханжа.

      – Я не… – зачем-то решила поспорить с придурком, но, прикрыв глаза, перевела дыхание и просто буркнула: – О чем с тобой вообще говорить?

      С каменным лицом я развернулась и начала подниматься наверх. От крутизны ступенек и энергичного движения в боку кололо, дыхание перехватило. За спиной звучали шуршащие шаги Закари, не проявляющего даже признаков одышки. В общем,