С ба-а-льшим приветом!. Григорий Крошин

Не примазывайся».

      «Как это при чём? – обиделся муж. – Я – при тебе! Поживём хоть остаток жизни как люди! А? Что скажешь?»

      Что ж тут скажешь. Пожить как люди было, конечно, заманчиво. Никогда ведь ещё этого не пробовали.

      Так стала Сара в конце концов средством передвижения для своего благоверного. Супруги собрались быстро, благо детей у них не было, подали документы на выезд, подождали немного, всего полтора года (другие, говорят, по нескольку лет ждут), и наконец – приехали туда, где, как они читали в газетах, все живут как люди…

      …Во всяком случае, доступ к прекрасному Иосиф Аронович получил сполна. Он уже довольно свободно ориентировался в ситуации в музыке. Например, точно знал, в какие залы слушать музыку ходить стоит, а в какие он – ни ногой. Скажем, самым лучшим убеждённо считал Тонхалле (что-то наподобие, по слухам, московского Зала Чайковского или, что было более знакомо Осипу, типа их поселкового Дворца культуры чулочников). И вовсе не из-за акустики или удобства расположения мест в зале, вовсе нет. Всё тут было гораздо тоньше: дело в том, что именно в этот концертный зал Иосифа Ароновича пускали на концерты за полцены. По льготному зелёному паспорту, на который имели право малоимущие получатели социального пособия. Само собой, Иосиф Аронович отдавался Музыке один, без жены Сары, но это-то как раз, Василий, логично: одному-то дешевле. Ещё неизвестно, пустили ли бы супругов вдвоём за полцены, а так – пожалуйста, битте шён! Конечно, для полного счастья, для абсолютного наслаждения высоким музыкальным искусством Гайдна, Генделя, Глюка и самого Баха Иосифу Ароновичу недоставало самой малости: чтоб в билетной кассе концертного зала этого Тонхалле учитывали и его ветеранское удостоверение, и тогда, может быть, входной билет обходился ему ещё дешевле, а то, глядишь, и вовсе бесплатно. Но… в этой непонятной стране почему-то не принимали в расчет несомненные заслуги Осипа Ароновича на тяжёлом бухгалтерском поприще в советской чулочной индустрии. Приходилось довольствоваться тем, что давали.

      В этот раз давали Баха… Вот, Василек, собственно, и все, что пока что мне рассказал новый знакомый мой, собрат по счастью. А я уж тебе начистоту, не взыщи. До скорого!

      Меня схватили за руку

      Письмо девятое

      Халлё, Василий! Так здесь говорят во многих случаях, не только по телефону. Например, когда хотят окликнуть кого-то, с кем не знакомы… Ну, Вась, не дотумкают они никак, что проще, яснее и, главное, выразительнее обращаться к человеку (будь он хоть женщина, хоть кто) так, как мы привыкли: «Эй, мужчина!» или «Женщина! Вас здесь не стояло!»… Так нет же, тут и там только и слышишь: «Халлё, халлё»… Ну, Вась, поскольку я уже тут у них вполне местным стал, то и ты приспосабливайся: «Халлё тебе от нас с той же Любой сердечное!». Опять со мной приключилось нечто странное, никак не привыкну…

      А началось с того, что меня, Вась, на днях просто… схватили за руку! Прямо на месте застали. Не отходя от кассы. От билетной кассы нашего главного вокзала. И это, заметь, спустя столько времени после моего приезда в эту страну… В прошлую