Эльфика. Сказки великого перехода. О Судьбе, Душе и Выборе. Ирина Семина

мы сдались, отступили – это только наше решение. Значит, не так уж и хотелось. Но если выстояли, не повелись на отговорки, пугалки и увещевания – значит, Мечта жизнеспособна и обязательно поможет достичь Цели. И никаких провалы вам не страшны, потому что настоящая Мечта всегда крылата.

      Я и не заметила, как пропасть осталась позади, а передо мной оказалась Цель. Вблизи она оказалась еще значительнее, еще прекраснее. Меня переполняли и радость, и гордость, и восхищение. Но вот что странно: она больше не была желанной. В самом деле: чего желать, если мы уже у Цели?

      – Мы сделали это, – сообщила я. – Вот она, Цель!

      Мечта молчала. Я обернулась и застыла: ее больше не было. Мечта сыграла свою роль и пропала.

      – И что теперь? – растерянно спросила я.

      – Отдохни. Порадуйся. Подведи итоги. Оцени опыт, – посоветовала Цель. – Насладись в полной мере тем, что ты смогла ко мне прийти. Поверь, это далеко не всем удается.

      – А потом?

      – Потом? Какая же ты нетерпеливая! – хмыкнула Цель. – Но если уж тебя это так волнует, то ладно… Разреши-ка тебя кое с кем познакомить!

      Цель расступилась и выпустила вперед какое-то существо. Маленькое такое, робкое, несмелое… В цветных одеждах и с чудной улыбкой. И, протянув руки ему навстречу, широко улыбнулась. И я ей тоже улыбнулась:

      – Ну здравствуй, моя новая Мечта!

      Вот говорят, надо принимать ответственность за свою жизнь на себя. А за что я конкретно должна отвечать? Не все же от меня зависит?

      Великий и могучий

      Приснился Лапкиной странный сон. Что явился к ней великий поэт Александр Сергеевич Пушкин и строго так говорит:

      – Вы что же это, душа моя, к языку своему родному так небрежно относитесь?

      – А как я к нему отношусь? – озадачилась Лапкина. – По-моему, нормально. Язык как язык, розовый, мягкий… Зубы чищу регулярно, и рот полощу!

      – Да нет же, я не про ваш личный язык, а про великий и могучий – русский, – пояснил Пушкин. – Это же просто невыносимо!

      – А что? Что такое? – встревожилась Лапкина. – Что вы имеете в виду?

      – А имею я в виду то, что вы совершенно не думаете, что говорите. Поговорка «язык как помело» явно про вас!

      – Помело? – удивилась Лапкина. – Про меня? Ну ваще, жесть! А вы меня ни с кем не путаете?

      – Что вы, как можно вас с кем-то перепутать? Не вы ли вчера по телефону изволили говорить: «Как же, разбежалась! Получите у Пушкина!»?

      Лапкина напряглась и вспомнила: да, говорила она такое. Надо было отшить одних там нахалов, ну, она и кинула любимую фразочку насчет Пушкина.

      – Да ладно, я ж не в обиду, что уж сразу «помело», – смутилась Лапкина. – Так, вырвалось…

      – А у вас, если бы вы соблаговолили заметить, все время что-нибудь «вырывается», – уличил ее классик. – Совсем не даете себе труда подумать, что будет, если все это в жизни проявится.

      – А что я такого говорю? – удивилась Лапкина. – Ничего такого особенного. За базар отвечаю.

      – Отвечаете,