Плохая девочка. 2 в 1. Лена Сокол

пришлось сменить школу: новая обходилась недешево, зато расписание можно было подстроить под тренировки.

      Мне нельзя было болеть: грипп – страшный враг спортсмена, больничный отнимает у тебя лидерскую позицию в команде. И спать тоже было нельзя: нужно было заниматься по школьной программе, помогать матери и успевать подрабатывать.

      Вскоре я закрепил за собой позицию центрального нападающего. Мои реакция, скорость и выносливость росли, техника оттачивалась почти до автоматизма. К этому моменту вся стена в моей комнате уже была увешана кубками, медалями и плакатами. Успехи, неудачи, травмы – отец не знал ни о чем. К тому времени, он уже жил в достатке, и у него появилась новая семья – такая, о какой он всегда мечтал. Образцовая, идеальная. Та, которую не стыдно представить обществу.

      Жена – стройная блондинка Мария с большими синими глазами и идеальной прической. Какая-то фифа из администрации города. Полагаю, он и бросил мою мать из-за нее. И ее дочь – Мариана. Очкастая выскочка, правильная до тошноты. Отличница, гордость школы.

      Я впервые увидел ее на школьной линейке, где награждали лучших учеников. «Мариана Турунен» – произнесла директор, и меня словно ударили в солнечное сплетение. Я растолкал толпу одноклассников, чтобы лучше рассмотреть однофамилицу, и когда она сделала шаг вперед, увидел за ее спиной своего отца. Тот с восторженным видом хлопал в ладоши, пока ее награждали грамотой – целых две минуты, без перерыва.

      Директор что-то плела про то, что отец Марианы пожертвовал школе чуть ли не целое состояние, а меня в этот момент будто варили в кипятке заживо.

      Я смотрел на эту щуплую отличницу с брекетами, на ее длинные косы, на идеально отглаженный сарафан, белую блузку и гольфы, и пытался осознать, что это она – та, кого мой отец теперь любит больше меня. Та, кому он посвящает все свое время, к кому ходит в школу на собрания и на выступления в хоре, кому помогает делать уроки, кого одевает, кого…

      Я задыхался. Чуть не рухнул в обморок – такое у меня состояние было в тот момент. Стало так больно, так противно, что захотелось умереть.

      Правду говорила мать, когда смотрела на их счастливые лица на снимках в местной газете: «Кто бросает своих детей, тот воспитывает чужих». А мне все равно было непонятно. Отказаться от своих генов, бросить, забыть, растоптать и начать жить заново, не вспоминая…

      Эта боль долгие годы точила меня изнутри.

      В той статье говорилось о том, что Турунены расширяют бизнес и уезжают в северную столицу, и я долгими вечерами смотрел в потолок и представлял, как они гуляют по городу и едят мороженое. И все втроем держатся за руки. И смеются. И потом идут в цирк, или в парк на аттракционы – да в любое место, которое мне недоступно, и там веселятся. Я мечтал, что однажды стану известным, и не буду нуждаться ни в чем.

      И добьюсь этого сам.

      А потом ярость накрывала меня с головой.

      Я каждый день боролся за свое место в этом мире, а этой несуразной девчонке с жидкими косами все доставалось легко и просто.