Шорох лет. Керанея

о и перья стальные,

      Сигнальный огонь разжигает Орда,

      И помнит Январь золотая луна,

      Видавшая с треском войска боевые.

      Заброшены гнёзда, охвачен морозом

      Пустующий дом на ветвях Иггдрасиля.

      Мы – птицы – тоску и лишенья осиля,

      Летим снова ввысь, гонимые грёзой,

      Летим в разукрашенный кровью туман,

      Дабы в покое оставить народ,

      Встречающий каждый когда-то восход.

      Оставить навеки под снежный курган.

      Наш смех раздается с небесного свода.

      Боятся нас люди – Январские дети –

      Хватило им свиста веревочной плети.

      Вот близко в сонате прелестная кода.

      Нарушен Мидгардом наш древний закон,

      И загнаны в клетку лучшие войны.

      Последняя гвардия тех, что достойны,

      Летит за зимой на последний поклон.

      За нами – беда, расставанья, лишенья,

      Но это ничто по сравнению с тем,

      Как крыльем взрываем мы небо, затем

      Сгораем на солнце, себя не жалея.

      Не знает о страхе дурная обитель,

      И руны на камне танцуют по кругу,

      Виня за бестактность Январскую вьюгу,

      Забыв, что она всех историй хранитель,

      Забыв, что без светлого нету и тени,

      Забыв, что без снега вода не течёт.

      У нас лишь полёт обретает почёт,

      Под снегом – лишь кости умерших в мучении.

      Они никогда не увидят рассвета,

      Их вечные сны посещают теперь.

      Пускай отдыхают, с них хватит потерь.

      Враги или наши? Не знаем ответа.

      На старт! Начинается шахматный бой –

      Поля разделённы на равные части.

      Жаль, первыми падают низкие масти,

      Образую рядами отважнейший строй.

      За них только хочется дальше и дальше

      Раскачивать крыльями времени лестницу,

      А с теми. Кто выше, нам боле не встретиться.

      Они не погибли, нет! Просто им страшно.

      Мы мхом зарастаем степенно с годами.

      Увидим ли мы цитадель в небесах?

      Камень на камне в ее облаках

      Все держатся в сгустке зимы над горами.

      Уж чувство такое, что нам не успеть,

      Что Купол Небесный исчезнет из хроник,

      И выпадут целые главы историй

      На тонких-претонких страницах теперь.

      Жизнь ведь действительно осень проста:

      В нашей Вселенной все равноценно.

      Отнял – потеряй свое самое ценное.

      Знаем, что их не вернуть никогда.

      Надо, нам надо к жрице небесной,

      Дабы Январский обряд совершить

      И войны, лишения скорее забыть,

      Простить тех, кто снизу остался навечно.

      Жрица – богиня небесная – даст нам

      Весну и свободу, как вольную – людям.

      Вот близко прелестный финал у прелюдий.

      Едины их помыслы с нашими?

      Вряд ли!

      И скоро совсем растворятся страницы,

      Мы – воины – последний поклон отдадим,

      Январский обряд наконец совершим,

      Улетая к небесной жрице.

      ЗОЛОТО АПРЕЛЯ

      Я достану из ножен меч,

      Перекованный тысячу раз,

      Трижды проклятый ими в тот час,

      Когда бросил я дом беречь,

      Молча пел о холмистой стране,

      Позабытой в дыме табачном,

      Разогретой под солнцем мрачным,

      Обернувшейся лисом во мне.

      В зените под небом блакитным

      Я к ней явился – бесчестный Апрель!

      Та протянула мне ягодный эль.

      Мой подарок же был ей секретным:

      Подарил ей капель и любовь,

      И весну, что расскажет легенду,

      О том, кто привёл ей лишь беды,

      И как сердце забилось вновь,

      И как бросил я мысль о свободе,

      О побеге в нездешний мир,

      Об охоте на нимф и сатир

      И нетленном шёлке мелодий…

      Она пела под кельтскую арфу,

      И расцветал мускари-горицвет.

      В леса Апрельский бархат-свет

      Манил меня дорогой первозданной.

      С востока под вайдовым небом

      Вернулся мой брат-коростель;

      Он