КИСЛОРОД. За стеной. Амалия Лик

окислить твой разум?

      – Она никого не убивала, – выдавил я наконец.

      – Знаю, – ответил он с таким спокойствием, что я еле сдержал новый порыв бешенства. – Она была угрозой для Синтеза, для поселения.

      – А может, она была угрозой для тебя?

      – Для всех нас, – уточнил отец.

      Я выбежал из его квартиры и поехал к Архиву. Просидел напротив входа всю ночь, укрывшись в темноте. Я проживал каждую минуту новой для меня жизни, наполненной не проходящей болью потери и неизбежности.

      Что я наделал?

      В день голосования по суду Зои отец подошел ко мне и сказал, что я, как его сын, как потомок святого Лаврентия, должен научиться делать выбор.

      Выбор в интересах Синтеза.

      Выбор, который я не хотел делать.

      Выбор, который сделали за меня.

      Он хотел, чтобы я скорее женился на Вере и забыл приключения в Архиве.

      А я хочу набраться смелости и сделать то, что сделала Зои.

      Но тогда я буду трусом. Хотя я и так трус.

      Но кто бы смог пойти против отца, семьи, против всего, что ты знал и во что верил? Ради чего? Сумасшествия, которое называется любовью? Ради девушки второго статуса из Архива?

      Это казалось смешным. Этот выбор представлялся непостижимо глупым.

      А сейчас…

      Осталась только ртуть, которая маленькими шариками перекатывается внутри и медленно убивает клетку за клеткой.

      Я почему-то решил, что смогу спасти ее, не предавая семью, Совет и Синтез. Придумаю что-то. Но, разве можно делать выбор, не делая его? Нет. Нельзя желать всего и сразу. Нельзя вдыхать кислород и углекислый газ и думать, что все будет хорошо.

      Ночь сегодня была темной, окутывала всего меня, словно оберточный черный полиэтилен, пока улицы там, в другой жизни, освещали неоновые фонари, вселяя слабую, иногда прерывающуюся надежду на будущее. Было уже за полночь, ноги затекли, и я хотел подняться с земли и неспешно пойти домой. Надеялся, что хотя бы сегодня мне удастся немного поспать. Вдалеке из-за угла появился энергобиль медиков, который медленно проехал мимо Архива и остановился за углом, скрываясь в черноте ночи.

      «Архив закрыт. В нем никого нет. Кто тогда вызвал медиков? Или они остановились передохнуть? Странно».

      Я не двигался, внимательно наблюдая за билем, из которого вскоре показалась фигура в черном широком костюме.

      «Медикам запрещено одеваться на службу в другие цвета, кроме желтого!» – возмутился я, но продолжал следить за фигурой.

      Человек уверенно шел к своей цели с низко опущенной головой. Я думал он пройдет мимо Архива, но ошибся. Он развернулся и целенаправленно пошел ко входу. Можно было подумать, что под одеждой скрывается парень, но походка была слишком легкой и плавной. Резкий ветер застал ее на последних ступенях крыльца и из капюшона вырвались синтетические белые пряди коротких волос, еле достававших до плеч. Это точно была девушка.

      Я все так же был спрятан самой ночью, поэтому продолжал, не шевелясь, сидеть на земле и следить за всем происходящим. Походка девушки, ее фигура в этом