Позывной «Матрос». Водяной. Владимир Агранович

удерживал свой курок из последних сил. Пули царапали броню и рикошетили, словно мяч от стены. Бессилие… Бессилие и обреченность охватывали защитников, которые видели, что враг уже повсюду. Бессилие и обреченность шептали им, что это конец. И лишь голос совести, голос прадедов, отстоявших свою землю, из глубины веков кричал им: «Нет, это не конец, это только начало…»

      Колонна прошла, почти не тронутая снарядами, а бойцы отправились на высоту, чтобы попытаться дать отпор войскам киевского режима.

      – Брат, можешь идти? – крикнул Матрос, увидев, что у Дизеля из ноги сочится кровь.

      – Смогу, – ответил воин, не чувствующий ничего из-за болевого шока.

      На высоте почти никого не было. Лишь трое сидели в окопах, и поникшие взгляды говорили о том, что на них не стоит рассчитывать в этом бою. Бойцы рассредоточились по периметру, пытаясь сохранять спокойствие, но почти каждого выдавал суетливый взгляд.

      – Будем стоять до конца! – сказал Матрос.

      – До конца, брат, – согласился Дизель.

      Они не успели договорить: издалека послышались пулеметные очереди, пробивавшие насквозь «броню» из мешков с песком.

      Матрос занял позицию и начал вести хаотичный огонь в ответ, наблюдая за техникой в зоне досягаемости. Дизель отошел левее и отстреливался из подствольного гранатомета, нанося врагу едва видимый урон.

      Бойцы, которые ранее были на высоте, спрятались на дне окопа и молили Бога о спасении. С каждой автоматной очередью они все больше вжимались в землю, пока один из них со слезами на глазах не выкрикнул:

      – Хватит! Не надо стрелять. Иначе они увидят, откуда огонь, и придут прямо сюда.

      – Не стреляй! – попросил другой.

      Матрос увидел в глазах этого человека беспросветный страх. Страх смерти. Страх быть убитым. Ему было больно смотреть на такую слабость, но в его взгляде не было осуждения. Не каждый был готов к этой войне. И тем более не каждый был готов умереть.

      Боец вернулся к своей работе, безжалостно посылая пули врагу. Сломавшиеся бойцы, бросая оружие, покидали позиции. Матрос отстрелял очередной магазин и посмотрел по сторонам. На высоте остался только раненый Дизель.

      – В порядке?

      – Живой, – ответил Дизель.

      «Что теперь делать?» – подумал Матрос.

      Вдвоем держать высоту было подобно самоубийству. Пули не долетали до врага, а если и достигали цели, то не поражали ее. Враг наступал, оставляя за собой лишь пепел вчерашней мирной жизни.

      К счастью для бойцов, на высоту прибежал Мачете:

      – Все! Отходим! – крикнул он. – Позади вас кто-то еще есть?

      – Не знаю, – сказал Дизель, – может быть.

      – Понял. Тогда ждите остальных. Будете прикрывать отход. Сюда стягивается вся их техника. Мы не выстоим.

      Матрос опустил глаза, на секунду подумав, что его затея с войной была ошибкой, но в ту же самую секунду больно прикусил себе губу за такую мысль.

      – Если никого не будет – тоже отходите. К супермаркету.

      – Да мы не местные. К какому супермаркету? – спросил Дизель.

      – Он