Девочка и тюрьма. Как я нарисовала себе свободу…. Людмила Вебер

задремала.

      Это правило, «убирать одеяло после подъема», надолго стало для меня рутинным раздражителем, впрочем, как и для всех остальных. Если человек не убирал в шесть утра одеяло, дежур начинал ругаться и мог даже ворваться в камеру и содрать одеяло со спящего. И, конечно же, зафиксировать это нарушение на бумаге. А все нарушения в деле заключенного имели некие последствия. Как минимум человек шел дальше уже под грифом «нарушитель». И никто не разбирался, что он сделал: спал ли под одеялом или напал на другого заключенного с заточкой…

      То, насколько это было серьезным нарушением, я убедилась спустя какое-то время, когда однажды Фатимке предъявили распечатанные фотографии, сделанные камерами наблюдения. С таймкодами. На которых было зафиксировано, как она спит под одеялом в неположенное время. Причем на одной из фоток был достаточно крупный план лица Фатимки, где были видны все ее веснушки и прыщики. Такое вот неустанное заботливое наблюдение… Фатимку заставили написать объяснительный документ на предмет того, с каким таким умыслом она совершила «данное нарушение». Почему спала после подъема под одеялом? Звучит маразматично, но пришлось писать…

      И каждому приходилось приспосабливаться к правилу с одеялами в меру своей изобретательности. Кто-то предусмотрительно еще с вечера накрывался поверх одеяла куртками или халатами. Кто-то маскировал одеяло простыней. Кто-то вообще не пользовался одеялом. Я долгое время по утрам вставала, прилежно убирала одеяло и накрывалась пуховиком. Потом я придумала сшить вместе два огромных махровых полотенца, и эта конструкция полностью скрывала казеное одеяло, так что можно было не беспокоиться. Вставать в шесть утра и начать бодрствовать – по крайней мере, в этой камере – было невозможно. Так как все остальные еще спали, и любой шорох был бы помехой. И кроме того, как продолжать лежать на своем месте, ты технически ничего не мог поделать…

      Примерно после семи утра в двери, прямо над моей головой, с лязгом распахнулась корма, и раздался голос хозки: «Завтрак! Каша, чай…» Тамара подняла голову: «Если будешь кашу, возьми себе. Мы не будем…» Остальные даже не пошевелились. Я вскочила с раскладушки. Взяла с полки желтую пластиковую тарелку, кружку, стараясь не шуметь, подала хозке. Поела кашу, довольно-таки сладкую, попила чай. И после еды меня вдруг охватила жуткая сонливость. Все вокруг спали, я тоже легла и снова заснула.

      Проснулась от того, что Тамара трясла меня за плечо: «Вставай, готовься к проверке!» Уже работал телевизор, часы на экране показывали 8:45. Женщины бегали по камере, умываясь, одеваясь, застилая постели…

      Я смотрела, что делает Фатимка со своей раскладушкой, и делала то же самое. Собрала постель и одеяло в аккуратную стопку. Матрац поставила к стене, а раскладушку сложила. Дальше прошло минут сорок, и у двери раздался крик дежурного: «Проверка!»

      Дверь распахнулась. Тамара выключила телевизор, внимательно осмотрела камеру – все ли нормально? На время проверки дверцы всех тумбочек должны быть открыты, и камера