Миф тесен. Александр Баунов

В рядах повыше – ремесленников, торговцев, писцов. Им должно было быть остро, солоно, весело, пряно. И им было.

      Считать, что современный режиссер извратил неприличными намеками невинный шекспировский текст можно, зная Шекспира исключительно по имени или в пересказах. У Шекспира с намеками все в порядке.

      Вот воспитательница нежнейшей, невиннейшей Джульетты рассказывает:

      В тот день она себе разбила лобик,

      А муж мой (упокой его Господь –

      Вот весельчак-то был!) малютку поднял.

      «Что, – говорит, – упала ты на лобик?

      А подрастешь – на спинку будешь падать.

      Не правда ли, малюточка?» А крошка

      Утешилась и отвечает: «Да».

      А вот диалог Петруччо и Катарины в «Укрощении строптивой»:

      П.: Возьму и вырву жало – вот и всё.

      К.: Сначала ты найди его, дурак.

      П.: Известно, где оса скрывает жало.

      В хвосте.

      К.: Нет, в языке.

      П.: А в чьем, скажи?

      К.: В твоем, раз о хвосте сболтнул. Прощай.

      П.: Как! Мой язык в твоем хвосте? Ну нет!

      Я – дворянин!

      Вот из «Гамлета» – это который весь о высоком, быть или не быть, настоящий джигит, как за папу отомстил:

      Офелия: Вы колки, мой принц, вы колки!

      Гамлет: Вам пришлось бы постонать, прежде

      чем притупится мое острие.

      Это еще в целомудренных русских переводах для совиздательств.

Ошибка депутатов

      Дело, конечно, не только в том, что депутат не смотрел, не читал, не слушал «Сна в летнюю ночь», не понял, что такое шекспировская комедия, и не знает, что такое Шекспир. Дело в том, что депутат – как это типично для многих людей его круга – неправильно понимает, что такое классическая литература.

      Для него классика – это то, что в детстве. То, что в школе. Ну что он, в самом деле, Пушкина, Гоголя, Шекспира, Достоевского со школы перечитывал? Депутату ни к чему. Зачем это солидному взрослому человеку. Классика – это то, что осталось далеко позади, в босоногом детстве. Как светлая сказка. И она должна этому далекому смутному воспоминанию, этому туманному представлению о чистом и нежном детском возрасте соответствовать. А если не соответствует, значит, кто-то ее испортил. Иностранцы или извращенцы, скорей всего.

      По понятным причинам с детьми читают не все, а когда читают, не на всем акцентируют внимание. Был такой древний гимназический термин – чтение ad usum delfini. Да и вообще – из взрослого состояния детство кажется невинней, чем оно было на самом деле. Поэтому когда взрослый человек обнаруживает, что у Пушкина, Чехова, у Шекспира есть секс, есть всякие – сами знаете какие – намеки, есть «метастазы», он не сомневается, что это Пушкина, Чехова, Шекспира извратили.

      Ведь для него классика – это литература детства. Детская литература. Классика же вообще нужна только для преподавания