Миф тесен. Александр Баунов

уникальность, и пусть друзья угадывают – уникальную, ни на какую другую не похожую, мост между Востоком и Западом, невероятно страдавшую, пережившую войны и революции, диктатуры, тоталитарные эксперименты и потерю территорий, восставшую, внесшую уникальный вклад в цивилизацию… Венгрию, Армению, Германию, Грецию, Грузию, Италию, Испанию, Португалию, Китай, Индию, Индонезию, Францию, – и так без конца.

      Я не к тому, что Россия не особенная. Она очень, очень особенная. И не к тому, что она не уникальная. Ещё какая уникальная. Просто эту уникальность надо правильно понимать. Не надо понимать ее как единственное цветное пятно на сером фоне. Или пятно белое: мы единственные, чистые, лучшие. Или – как у нас это чаще делают с упоением, – пятно черное: мы страдали. Или – мы худшие. Интеллигентский разговор о том, что Россия – худшее место на свете, где все не как у людей, – это ведь тоже вариация на тему о том, что мы совершенно особенные, абсолютно не такие, как все, самые страшные в мире, самые безнадежные. Это ведь тоже разговор про то, что совершенно неуместно сравнивать нас с любой другой страной. А тут уж советский ли, антисоветский, как говорил Бродский, какая разница?

      Россия не цветное на сером и не черное на белом (или наоборот), Россия – цветное на цветном, одна из красок мира, одна из его нот. Россия – одна из стран, живущих в истории, по тем же историческим законам, что и другие.

      Когда уколешься сам, больно. Когда укололся другой или колешь другого – не так. Но только очень примитивное, древнее, архаическое сознание делает из этого вывод, что только я существую по-настоящему или что я лучший и особенный. Потрясения вообще разрушительны, а не только в России. Взять хотя бы падение Рима: думаю, что римлянам совершенно справедливо казалось, что никто не испытывал подобных потрясений. Вот уж кто имел право.

      Мне кажется удивительным, в частности, как люди, называющие себя христианами и заявляющие, что смотрят на мир с церковных позиций, настолько превозносятся над другими народами, что даже приблизительно не хотят ставить их историю, их географию, их страдания, их опыт рядом с собственными. Чтобы на одном уровне или выше – и речи не идет.

      Это странно, потому что христианин, как мне кажется, по меньшей мере должен хотя бы ставить в один ряд с собственной географией и собственной историей то место, то время, тот комплекс государств и народов, который выбрал Бог для того, чтобы воплотиться, умереть за грехи мира и создать церковь. Уж вот эти-то события, эти места, эти времена для христианина должны быть абсолютно уникальными – если не выше, то хотя бы сопоставимыми с историей его собственной страны.

      Любовь должна быть трезвой. Лучше любить за реальные черты, чем за вымышленные, еще лучше – просто так, ни за что, а не за то, что самая умная, самая красивая, с самым трудным детством. Потому что