Великие научно-фантастические рассказы. 1939 год. Роберт Хайнлайн

лицами. Они казались неуклюжими с их воронкообразными ртами и оружием на изготовку. Они остановились у двери и уставились на докрасна раскаленный пол.

      Матери Городов столпились за ними, глядя на сияющие камни, и на их тонких губах медленно расплывалась удовлетворенная улыбка. Мать Тарглана неторопливо заняла свое место.

      – Так, значит, революции пришел конец, – с нескрываемым удовольствием произнесла она.

      Мать Сарна сердито взглянула на нее.

      – Дочь моя, – язвительно начала она, – неужели ты думаешь, что я установлю здесь столь же мощное оружие, как то, что находится в зале суда? Я направила всю силу этого оружия не на него, но на его плащ. Я успела разглядеть только краешек; он скрылся слишком быстро. Все эти чрезвычайные обстоятельства сбили меня с толку, и я не спала уже пятьдесят часов, иначе никогда не оставила бы этот футляр там, где он мог до него добраться. Эсир от этого обмена только выиграл: он непременно узнает, из чего сделан плащ Матери, а я смогу лишь узнать, из чего состоит его собственный.

      Мать спокойно посмотрела в конец длинного коридора, где сгорбленная фигура сворачивала в узкую расщелину в огромной стене каменного туннеля.

      Старый сарн, страж Дома скал, получил подробные инструкции. Мать Сарна не имела ни малейшего желания терять жизни своих соплеменников, но она хотела удержать Эсира в этой мрачной цитадели. Когда он появился, страж отвернулся и оставил проход свободным. Незримые стражницы, притаившиеся у узкой расщелины, ведущей в неприступную крепость, бездействовали, защищенные своей невидимостью.

      Мрак полз вверх по ступеням, высеченным в сверкающей скале. Вдоль по коридору к серой стальной двери, за которой сознания Грейта и Деи направляли егопуть.

      И – между рядами записывающих устройств, вмонтированных в каждую стену, мимо которой он проходил. Крошечные атомные огоньки, тоньше самой тонкой проволоки, протягивались, чтобы прикоснуться к темной материи его плаща. Невидимые силовые поля легонько дотрагивались до кромки тьмы. Болометры и термометры измеряли температуру воздуха, который исходил от тьмы. Ветерок, холодный, как ледяная корка на лужах, веял от этой тьмы и шлейфом тянулся по каменному полу позади нее. Белый иней покрыл пол коридора, когда он в своей мертвой черноте проходил по нему.

      «Грейт, Дея, отойдите от двери. Как только она начнет растворяться в воздухе, пройдите через нее».

      Сквозь непроницаемую черноту неуловимая ниточка мысли потянулась к заключенным, чтобы связаться с ними и подготовить их к тому, что произойдет.

      Черная бесформенная рука Эсира неловко провела по серому металлу двери и, как будто эта рука была мокрой тряпкой, а дверь – надписью на грифельной доске, стерла ее. Там, где рука описала быстрый круг, тяжелый металл пошел волнами – и исчез.

      Дея неуверенно вытянула руку и, коснувшись места, где только что была дверь, почувствовала смутное сопротивление, как будто на ее месте остался густой и очень вязкий