Великие научно-фантастические рассказы. 1939 год. Роберт Хайнлайн

плащи Матери. О них только ходили слухи, но они существуют на самом деле и обладают теми свойствами, о которых говорят. Вскоре вы увидите их в действии.

      Декалон вернулась, и за ней вошли десять стражниц, одетых в такую же темно-бордовую униформу. Десять могучих воительниц-сарнок восьми футов ростом. У каждой на лице были написаны острый ум и преданность. В руках у декалона был футляр из темного дерева с массивными застежками из серебристого металла. Она положила его на край длинного стола собраний, и, когда ее пальцы разжались, рука Матери взметнулась и перебросила ей небольшой тщательно вырезанный металлический предмет. Декалон привычным движением вставила его в потайной замок.

      В открытом футляре обнаружилось пространство размером два на три и на полфута. В нем, аккуратно расставленные вдоль одной из стенок, находились двадцать маленьких аккумуляторных ящичков с прикрепленными к ним гибкими кабелями, свернутыми в кольцо, и двадцать пар наушников с защитными очками странной конструкции. Футляр казался почти пустым.

      Декалон просунула руку внутрь и привычным движением передала своим подчиненным защитные очки и футляры с аккумуляторами. Затем она уже осторожней опустила руку в футляр. Рука исчезла. Не прошло и минуты, как, фут за футом, ее тело чудесным образом растворилось, пока не осталась только пара ступней, исчезающих в пространстве. Затем и они пропали, как будто на них натянули невидимые ботинки.

      Вскоре в комнате, казалось, остались только Матери Городов и Мать Сарна. Матери Городов беспокойно зашевелились.

      Глаза Матери Тарглана горели золотым огнем гнева и досады. Этим одиннадцати – личной охране и шпионкам Матери Сарна – были известны все секреты ее лабораторий. И старая бессмертная ведьма тоже их знала. Должно быть, она тысячу раз хихикала, наблюдая за тем, как Мать Тарглана тешит себя тщетными надеждами и строит планы, обреченные на провал. Мать Тарглана чувствовала, как в ее душе нарастала волна беспомощной ярости, ярости, которую сдерживало ее же бессилие. Даже в том утешении, что Мать – всего лишь глупая старая карга, ей было отказано. То, чего Мать Тарглана тщетно добивалась – соль на ее раненую гордость, – Мать Сарна сделала, кажется, столетия назад! Мать превзошла ее как ученый.

      В это время в совсем другом зале собраний – в кабинете избранного делегата от людей – встречались представители Человечества. В комнате, очертания которой, казалось, сглаживала ее древность, преобладали теплые цвета; старое вощеное дерево, за которым ухаживали десятками сотен лет, покрылось легкой патиной. Длинные косые лучи послеполуденного солнца не играли бликами на холодном гагатовом камне – их свет смягчался на великолепных панелях, выполненных из древесины разных пород: по одному из каждой части света, на делегата от каждого континента. Большой стол в центре весь пестрел маленькими бугорками и впадинами, проделанными руками сорока поколений делегатов; плотный, похожий на каучуковый настил истерся под их ногами. Но, как и в большом